Первоклассница-97. Дневник мамы
Частная жизнь
...Самой большой для меня неожиданностью было то, что дочь едва дождалась тринадцатого января. Сколько было радости по поводу каникул, а вот поди ж ты, уже числа с пятого я ежедневно слышала:
— Ма, а скоро в школу?
Выяснилось, что девочке не хватает школьной суеты, обязательности уроков и даже, представьте себе, режима. Мы, родители, по мере возможности наполняли ее дни посещениями театров, елок, гостей. И тем не менее...
— Чего мне делать-то? — все чаще приставала дочь.
Поначалу я обрадовалась. «Ура! — подумала я. — Все-таки ей нравится учиться». Но потом в моей душе поселились сомнения: видимо, все-таки дело в том, что наши дети, как и мы, взрослые, не умеют отдыхать. Родители на их глазах, всю жизнь жалуясь на нехватку свободного времени, чуть оно появится, сонно бродят из комнаты в комнату, вертят туда-сюда телевизионные программы, тоскливо заглядывают в холодильник... Вот и детям нашим скучно наедине с собою, когда ничто и никто не заставляет чем-то заниматься, думать по заданию на определенную тему... Я сделала такой невеселый вывод не только на основании «страданий» моей дочки. В первый же день после каникул, в ожидании детей, на школьном крыльце собралась наша обычная сходка мам и бабушек.
— Наконец-то кончились эти каникулы! — облегченно вздыхало большинство.
— Мой Сережка из меня всю душу вытянул! — жаловалась одна. — «Ну, ма-ам! Ску-учно!» Я его чуть не убила!
— А моя от тоски даже читать начала! — похвасталась другая мама. — Слышу: тишина необычная. Смотрю, а девчонка-то сидит себе и читает про Карлсона! Я ее спрашиваю: что это вдруг? А она говорит: так ведь скучно.
Но были и другие примеры. Некоторые семьи выезжали отдохнуть за пределы нашей великой родины. Они слушали эти причитания с едва заметными улыбками насмешки и сочувствия.
— Мама! — сердито спросила меня дочь, когда мы шли из школы. — А вот Таня, между прочим, на каникулах в море купалась, загорала! И Новый год они с мамой и папой встречали на улице в легких платьях и с этим... как его... фе... фер...
— Фейерверком, — подсказала я.
— Ага! А мы почему туда не поехали? — она даже ногой топнула.
— Дочь! — патетически воскликнула я. — Подумай: зачем нам Новый год, Рождество без снега, без елочки и без Деда Мороза? Он же, Дед Мороз, растает там, у моря! Разве это Новый год — на горячем песке? Нам повезло, что мы были здесь, где снежок, только с ним бывает настоящий Новый год!
— А, ну тогда ладно, — согласилась дочь.
Мы, родители, стали заметно спокойнее, не так бурно реагируем на такие пустяки, как учительское «см.» в тетради, которое равносильно «двойке». Ну «см.» так «см.»! Исправим. Не так пристрастны мы стали и к нашей Фернандели (Елене Петровне).
— Первая учительница — это судьба, — философски повторяем мы друг другу. Бывает лучше, но бывает и хуже. Привыкли, приноровились. Казалось, второе полугодие начинается нормально...
И вдруг... дети стали драться.
— Мама! — заплаканная Лена изо всех сил бежала от школьных дверей. — Мне больно! Он меня стукнул! — она разрыдалась. Выяснилось, что Витя ударил Лену в живот кулаком так, что она «целую минуту не могла дышать» (это прокомментировали подоспевшие дети).
— А он и меня вчера ударил! — тихо сказала Таня.
— А меня Равиль все время в спину кулаком тычет! У меня там уже, наверное, синяк, — гордо провозгласила еще одна девчонка. Я вопросительно взглянула на дочь. Та вздохнула:
— А меня и Равиль, и Витя тыркают. Иногда больно.
— А что же Елена Петровна? — почти хором спросили мамы.
— А она говорит: дети, не шалите.
...Я боюсь жестокости нынешнего времени, иногда мне кажется, что у многих нет никаких тормозов. Растут мальчишки, которым никто не объясняет, что девочек бить нельзя (я уж не говорю про то, что вообще драться — это плохо). Что же делать? Объясняться с родителями юных джентльменов?
— Какой смысл? — резонно сказала одна из нас. — Если они не знают таких простых вещей, неужели на них подействуют слова?
Мама Лены и мы вместе с ней пошли поговорить с Фернанделью. Наша первая учительница со своей неизменной улыбкой сообщила, что ничего серьезного не произошло, просто «дети немного заигрались».
Эти события произошли недели две назад. С тех пор в классе случилось еще несколько драк, в том числе и с участием девочек. И каждый раз, стоило кому-то попробовать объясниться с Фернанделью, как он слышал неизменное: дети играют, ничего страшного. И на самом деле: руки-ноги у всех целы.
Моя подруга, у которой полродни в Израиле, рассказывала: как-то ее двенадцатилетний племянник в школе дал кому-то по шее. Сразу была вызвана его мать, и ей было разъяснено важнейшее правило каждой израильской школы: ни один факт даже малейшего проявления насилия не должен оставаться незамеченным. Если же, не дай Бог, случай серьезный, могут запросто исключить из учебного заведения. А у нас: кому-то больно, кому-то унизительно и противно — с точки зрения учителя, это обычная игра. Хорошо, она еще не заявила, что это неплохая жизненная школа. И кто вообще сказал, что девочек бить нельзя? Что за пережитки...
Не все мальчишки в классе, конечно, драчуны. Родители же тех, с которыми связаны эти проблемы, как выяснилось, и слышать ничего не хотят: не наговаривайте на моего ребенка!
— Ну что ж, — вздыхает Ленина мама. — Начну учить ее защищаться. Благо, в этом возрасте девчонки еще сильнее ребят.
— А что делать? — поддержала ее я. — Придется показать места, куда бить...
— Дочь! — строго наказывала я ребенку дома после «уроков самозащиты». — Только обязательно сначала снимай очки! А потом — не забудь надеть.
Что-то странное происходит в нынешней школе. Уж как я всегда критически относилась к школе своего детства, но, помню, уже через месяц занятий в первом классе я вынесла из нее правило «любить и охранять природу». А теперь...
— Надо наломать каких-нибудь веток, — сообщила дочь. — Поможешь?
— Что значит — наломать? — удивилась я.
— Елена Петровна велела. Мы будем по «экологии» зимние ветки изучать. Чтобы уметь их различать. А еще Елена Петровна просила рябинки надрать. Чтобы класс украсить.
Вот так. Зато есть предмет «экология». И даже учебник, где детям рассказывают про «окаменелости» и «газообмен» (мы, в результате, каждый раз уроки делаем со словарем). Чуть ли не весь вечер я объясняла дочери, почему не надо рвать ветки и как будет ужасно, если все первоклассники «наломают рябинки»; я говорила (лукавя), что деревьям больно, что они (святая правда!) живые; я рассказывала про кислород и его роль в нашей жизни... Дочь растрогалась, пару раз шмыгнула носом и удивленно спросила:
— А Елена Петровна не знает про это?..
На следующий день она была единственной, кто пришел в школу с пустыми руками. После занятий девочка плакала.
— Успокойся! — увещевала я ее. — Тебе же не поставили двойку!
— Ма-ам! — всхлипывала дочка. — Мне очень жалко деревья — им сейчас так больно! И как же мы теперь будем без кислорода?!
Наталья МАКАРОВАТакже читайте предыдущие публикации дневника мамы в №№ 41, 45, 49 (1996 г.), 4 (1997 г.).
Фото А. Басалаева при участии
Театра-студии школы № 875 г. Москвы