Роман с телефоном
Частная жизнь
Время от времени сердца абонентов телефонной сети сжимаются в дурном предчувствии. Это случается, когда кто-нибудь из телефонного начальства в очередной раз объявляет, что все «практически готово к переходу на повременной учет разговоров». И вот уже само Минсвязи разработало новые «Правила пользования местной телефонной сетью», предусматривающие такой переход. Воображение рисует счета с длинным рядом цифр. И становится не по себе. Кстати, как показывают исследования, вопреки расхожему мнению всего больше говорящей по телефону группой являются не одинокие пенсионеры, а молодежь от 14 до 22 лет. Можно обойтись без колбасы, так и быть, еще одну зиму проходить в старых сапогах, сэкономить на спичках. Но телефон!.. И хотя специалисты утверждают, что 20 — 22 минуты разговора в день (столько времени, предполагается, будет даваться московскому абоненту до включения счетчика) вполне хватает средней семье, много среди нас и таких, кого никак не отнесешь к «средним»...
Звонит телефон. Я бросаюсь к нему, как к плачущему младенцу. «Алло!» Издевающиеся гудки в трубке. «Ну, ничего, — успокаиваю я себя, — перезвонят». И действительно, тут же раздается новый звонок.
Я жду вестей от любимого. Сегодня он летит в Адлер. Мы должны попрощаться. Я вся — внимание.
— Я интересуюсь сахарным песком, — слышу протокольный голос в трубке. — Почем у вас?
— По 3500, — говорю я вымученно.
— А мука?
— А мука — 2400, высший сорт, — уныло продолжаю я.
— Жрите сами свою муку и закусывайте сахаром, — заканчивается разговор.
Вот уже месяц я работаю диспетчером на телефоне, «продаю» продукты питания. Я договариваюсь с магазинами, а потом мой хозяин развозит это добро.
— Алло! — в надежде откликаюсь я на звонок.
— Вы опять все перепутали, — сурово кричит хозяин, — я притащился в Бескудниково, а у них нет двух миллионов. Они хотят взять сахар под реализацию. Какого черта вы так договариваетесь!
Звонок! Ну это, конечно, уже светский звонок. Я могу отвести душу.
— Дэвушка, — говорит грузин-осетин-армянин, — вы сдаете квартиру?
— Извините, но мы уже сдали, — отвечаю я и мягко кладу на рычаги орудие своего труда. Беда в том, что, кроме прочего, я еще и агент по сдаче квартир. Но грузину-осетину-армянину хозяин не пойдет навстречу. Лучше отказывать на корню, что я и делаю. Опять звонок. «Алло!» — вяло отзываюсь я.
— У вас есть сахар или мука?
— Молодой человек, посмотрите на часы, какая сейчас может быть мука?
— Ольга, ты что, совсем заработалась и своих не признаешь?
— Саша! Что с тобой случилось на сей раз?
— Разбил морду и машину. Морду в клочья, машину в куски...
В прошлый наш разговор он поведал, что прыгнул с балкона третьего этажа и сломал ногу.
— Вот теперь отобрали права, и я влетел минимум на пять лимонов.
— Ничем не могу помочь...
— Миленький, да я к тебе не за той помощью. Извини, я сейчас не совсем трезв. Но вот уже 15 лет моей неразделенной любви. Пройдет еще столько же времени — и я сделаю с тобой что-нибудь очень нехорошее... Я тебя... да я тебя... ты даже представить не можешь...
Мы расстаемся до следующей Сашкиной травмы.
...Ты отрезан от сердца Москвы на своем далеком Лосином острове. Мы разъединены, жители столицы, друг от друга огромными расстояниями — и всегда вместе. Телефон, как некогда костер, сплотил нас воедино. Звонят!
Это не тот звонок, который мне нужен, это как раз тот, от которого я хочу и не могу избавиться.
— Ну что ты там сидишь у себя в затхлой квартире? Давай, быстро собирайся и приезжай. Я жду тебя на станции метро у первого вагона из центра. А, радость моя? Ты все время забываешь вторую заповедь в своем христианстве — возлюби ближнего, как самого себя. Если у тебя не будет половой жизни, то в ближайшие два-три года поедет крыша, и ты окажешься в сумасшедшем доме вместе со своей религией...
— Нет, Андрей, только не сегодня.
— Больше я тебе звонить не намерен. — Отбой. Наконец я на свободе.
Я раба телефонной сети, которая тянет из меня энергию и от которой я страдаю. Но я не в состоянии порвать эту эфемерную связь. «Пока тебе звонят — ты живешь», — так говорит моя подружка Ленка, переиначивая фразу «мыслю — значит, существую».
Какая досада — не прорывается именно тот, который более всего необходим. Но вот меня опять позвал телефон. Это он! Что же — с борта самолета?! Нет, это Аня.
— Алло! — встречаю я подругу в эфире.
— Оль, а Оль, — обращается она ко мне, — я попала в историю.
— Какую?
— Об этом я не могу сказать тебе по телефону, — пауза. — Оль, а Оль, у меня есть шанс быть здоровым человеком?
— Есть, Аня. В каждой ситуации есть выход. Только надо слушаться врачей.
— Мне никто ничем не поможет. Я опозорена. Все знают, что я «шизе». Меня уволят с работы.
— Кто тебе сказал?
— Они сделают так, что я сама подам заявление, — плачет Аня. Тут наша связь прерывается. Неужели она перезвонит еще раз?
— Вот еще один вампир на проводе, — комментирует мать, — она ведь переписывает свою программу на тебя. Сейчас ты будешь сходить с ума по ее меркам.
— Оставь меня в покое, — кричу я.
— Ну вот, началось, — шипит мать на кухне, — я же говорю, что это вредно.
Я и сама знаю, что это вредно, но при всем том получаю какое-то мазохистское наслаждение от своей телефонной неволи. Во всяком случае, когда орудие пытки молчит, я испытываю дискомфорт, будто у меня нет рук, а то и вовсе головы.
Мой возлюбленный уже приземлился в Адлере. Я бы на его месте сразу бросилась к автомату и набрала мой номер по межгороду. Нет, он на своем месте, и поэтому направляется в Сочи. Аппарат безмолвствует. Я прислушиваюсь к нему сквозь бегущую воду в ванной. Мне кажется, что он зовет меня. Я нарочно выхожу в коридор — молчание.
Мы спим, и мне снятся беспрестанные телефонные звонки. В два часа я вскакиваю с постели — действительно, трезвонят. Я подпрыгиваю и бегу напролом к телефону, врезаясь носом в затворенную дверь.
— Оля, приходи ко мне пить кофе, — капризно говорит непомерно толстая Женя. Она живет в доме напротив. — У меня есть хорошие сигареты с ментолом — покурим.
— Сколько сейчас времени?
— Пять часов утра, солнышко. Но мне не спится, и я очень тоскую.
— Но, Женя, постарайся понять одну простую вещь — я-то сплю.
— Ну спи, родная. Зайдешь утром. Я буду тебя ждать...
Так проходит рваная ночь. Больше мне не сомкнуть глаз — внутренне я уже на службе у телефона. Я раба его. Он уродует мою жизнь, и в то же время дает мне счастье общения. Я люблю и ненавижу его.
Рассвет. Я смотрю на окна — в некоторых горит свет. Значит, я не так одинока. Вот и Женина зеленая лампа. Я вижу, как она сидит на своей кухне, пьет невкусный кофе и курит сигарету за сигаретой. И вдруг звонок подбрасывает меня в воздух. Я вмиг оказываюсь у своего рабочего пульта.
— Алло! Вы вчера обещали привезти две тонны муки. Где она? По вашей милости у меня стоит производство.
День начался. Опять я провела его за телефоном, пока сама не приобрела такой же, как он, бежевый оттенок.
Потом наступила пауза. Она длилась слишком долго. Я послушала аппарат, как больного. Он оказался мертв. Я нервно взялась присоединять и переприсоединять проводки, это ничего не дало. Я пошла к соседям — у них также не было связи. Мы с собаками стремительно отправились гулять — чтобы узнать на улице последние известия. Улица клокотала. Случилось страшное. Экскаватор копал землю возле коллектора и порвал кабель. Все сгорело. Сказывали, что истории беспробудного молчания должно хватить на два месяца. Мы вернулись в нашу безмолвную квартиру. Стояла полная тишина. Я чувствовала себя как в землянке. Моя мать сказала, что это пещера первобытных людей. Нас точно контузило, и мы стали жить в немоте. Наступил паралич.
Так прошла неделя. Как-то мы тихо-мирно сидели на кухне, ковыряя свои котлеты. Было глухо, как в танке. И вдруг нашу квартиру, как очередь из пулемета, прошил звонок. Не знаю, как я оказалась рядом с телефоном, — к своему ребенку я не вскакивала с подобной прытью.
— Алло! — то была Аня.
— Оля, куда ты пропала? — лихорадочно лепетала она. — Я без тебя не могу. Мне плохо... А знаешь, у нас на левом берегу ставят счетчики. Теперь бесплатно можно будет говорить только 15 минут в сутки, — вот обрадовала. Значит, скоро и у нас их поставят. Что же я стану делать со своей работой, с той же Аней, с любимым?
— Девушка, а почем у вас мука? — это был второй звонок.
— Скажите, есть ли в наличии сахар? — третий.
Четвертым меня вызвал межгород.
— Ты откуда?
— Из Ялты.
— Ты ведь направлялся в Сочи.
— Это все равно, — говорит он, — и там и тут — море. Я люблю тебя...
Фото М. Штейнбока