от Майлена Константиновского
Новые истории
Однажды композитора Покрасса пригласили в Кремль на просмотр фильмов. Чаще всего среди приглашенных на этих просмотрах бывали видные писатели, композиторы, артисты, ученые...
Место Покрассу указали рядом со Сталиным, и, как оказалось, не случайно. Просмотр начался. Показали три короткометражки, два мультика, потом настала очередь «гвоздя программы» — голливудского фильма. Пошли титры. Сценарист, режиссер, оператор, композитор... И вдруг его словно ударило! Взгляд приковала строка: «Composer D. Pokrass». В голове пронеслось: «Брат! Давид!» Братьев Покрасс было четверо. Все музыканты. И у всех, по причуде родителей, имена начинались на «Д». В двадцатые годы двое из них эмигрировали в Соединенные Штаты. Понятно, что этот факт оставшиеся в СССР братья, Даниил и Дмитрий, мягко говоря, не афишировали. И вдруг... Покрасс говорил: «Меня буквально холодный пот прошиб. Я остолбенел. Экран стал мгновенно черным». Дмитрий Яковлевич не помнил, как досидел до конца. В голове стучало одно: «Заметил? Не заметил?..»
Фильм кончился, вспыхнул свет. Сталин не торопясь, в полной тишине раскурил трубку. Не поворачивая головы, скосил взгляд на съежившегося рядом маленького Покрасса. И благодушно произнес: «Что? Трэпэщешь?..»
На Руси испокон веку было принято хождение творческой интеллигенции в народ. Следуя этой славной традиции, дирекция АЗЛК организовала в 1973 году встречу трудящихся с работниками Всесоюзного радио. Был приглашен и я.
По окончании встречи руководство завода закатило банкет. За столом я оказался рядом с Левитаном. Уж не помню, после какого тоста я расчувствовался всерьез: какой человек сидит рядом! «Юрий Борисович! — проникновенно начал я. — Когда слышишь ваш голос, буквально не знаешь, куда раньше бежать: в бомбоубежище или в очередь за сахаром». Он захохотал, а потом рассказал о любопытном эпизоде времен войны.
Это было 5 августа 1943 года. Поздним вечером, практически уже ночью, Левитан прочел по радио первую за всю войну радостную сводку: от фашистов были освобождены Орел и Белгород. Звукооператор захотел как-то отметить это радостное сообщение. Он тут же решил сопроводить его музыкой: быстро перебрав все грампластинки, нашел народную песню о могучем орле, которую счел как бы подходящей. Правда, песня была не очень жизнерадостная. «Орлуша, чего не летаешь?» — пелось в ней. Но времени не было, да и выбора — тоже.
Студия располагалась в здании Центрального телеграфа на Тверской. И была связана прямым телефоном с Кремлем. И вот, как только отзвучала сводка, зазвонил тот самый кремлевский аппарат. Левитан, ликуя, весь на подъеме, быстро взял трубку. И знакомый голос тихо произнес: «Это кому там грустно, что наши Орел взяли?..» Все сотрудники до утра оставались в студии, ждали — приедут. Но обошлось...