Александр МЕЛИХОВ, писатель:
Грань веков
От несправедливости страдают все. Тот, кто способен на нечто незаурядное, оскорблен, что талант недостаточно ценится. Тот, кто способен лишь на ординарное, оскорблен, что выскочкам слишком многое позволено, тогда как простые маленькие люди тащат весь воз черной работы, без которого даже гений... Тот, кто не получил по наследству ни имущества, ни связей, хочет, чтобы ценились только личные заслуги, тот, кто получил лишь имущество, протестует против блата, тот, кто получил все, сетует на людскую зависть.
Словом, все хотят справедливости, и все понимают ее по-своему. Это не означает, что несправедливости нет вовсе, это означает, что справедливость, как и любой общественный идеал, состоит из множества элементов, противоречащих друг другу. Иначе говоря, она не одна карточка, с отпечатанным на ней бесспорным лозунгом, а целая колода, карты в которой отрицают друг друга, и нет никаких оснований которую-нибудь счесть козырной. Сократ говорил, что справедливость помогает людям действовать сообща, но если нет силы, заставляющей людей смириться с невыгодным для них раскладом, то справедливость, наоборот, превращается в источник нескончаемых раздоров. Силой, обуздывающей притязания, может быть и вековая привычка («мужику мужиково, а барину бариново»), и ужас, внушаемый властью (при товарище Сталине были довольны уже тем, что остались живы). Но в свободном обществе, в котором каждый имеет право быть кем угодно, миллионы людей обречены страдать от несправедливости — от справедливой зависти к президенту, к мэру, к богачу, к эстрадной звезде и к роскошному мафиозо. И вечно искать того, кто наконец запретил бы им негодовать.
Юрий КУКЛАЧЕВ, клоун, народный артист России:
Жизнь заставила нас создать семейный театр, в котором сестра родная — директор, я — режиссер, жена и сын — исполнители. Потому что доверять в нашей стране никому нельзя: уеду я завтра — помещение отнимут и казино здесь сделают или еще что-нибудь в этом роде. Сейчас идет процесс капитализации, а в нем единственно надежные — семейные дела. Жизнь показала, что доверять никому из чужих нельзя: дружба дружбой, а денежки врозь. А в семье все как-то в одних руках. Семья — это значит: все что есть — сюда. Не отсюда в дом, а сюда, в дело, из дома. Поэтому в общем-то они на Западе и зарабатывают достаточно, и вкалывают на полную катушку. Это естественно, весь мир уже так живет, и мы придем к этому же.
Елизавета ЛАВИНСКАЯ, скульптор:
Замечательный скульптор Малахин любил говорить своим ученикам: «Вы талантливы. Работайте, и все у вас получится». Малахин давно уже умер, оставив своим наследникам множество прекрасных работ, которые стоят, к великому сожалению, очень мало, т.к. художник он был хороший, но известный лишь профессионалам.
Получается, что талант, работа, карьера, слава и деньги — это все совершенно разные вещи, зачастую никак не связанные между собой. Казалось бы, если Бог дал тебе талант, то единственное, что необходимо, — это работать. Однако каким бы талантом ты ни обладал и сколько бы ни работал, это может и не привести ни к каким результатам, если планомерно не заниматься собственной карьерой. А слава не является конечным результатом карьеры, она обрушивается или не обрушивается абсолютно независимо от карьеры, не говоря уже о том, что деньги появляются или не появляются опять же вне зависимости от работы, карьеры и славы. Лучше об этом вообще не думать. Да как же не думать об этом, если счастье — это как раз то положение вещей, когда работа, карьера, слава и деньги являются логическим продолжением друг друга, при наличии таланта, разумеется. Хотя, по большому счету, и этого для счастья ничтожно мало.
Тофик ШАХВЕРДИЕВ, кинорежиссер:
Объясните, что нормально, а что нет: быть счастливым человеком или несчастным? И правда ли, что счастливые — это порода людей, вроде национальности? И вообще, кто скажет, что такое счастье?
Толковые взрослые люди говорили разное: про здоровье — крепкое, конечно; про любовь — взаимную, разумеется; про работу — творческую, непременно. И все мимо, мимо... Я-то знал, что здоровье — это здоровье, любовь — это любовь, а работа — это работа.
Ну а счастье? Что это? Я не мог объяснить ни себе, ни другим. Ума не хватало — мало было одного только ума.
...Маленькая девочка ничего не знала ни о здоровье, ни о любви, ни о работе. Ее это просто не касалось.
— Счастье, — сказала она, — это когда тебе хорошо-хорошо и ты думаешь: какое счастье!
Она присмотрелась ко мне:
— А что, — удивилась, — у тебя разве не было такого?
— Нет, — сказал я.
— Врешь, — решила девочка.
— Вру, — соврал я.
— Ну, если у тебя еще не было такого, — успокоила девочка, — так это еще будет. От этого никуда не денешься.
Я рассмеялся. Она тоже.
Ей было хорошо-хорошо.
Мне тоже.
Оказалось, это совсем нехитрая штука — счастье!
Екатерина МАКСИМОВА, балерина:
Культура у нас пока еще держится на энтузиастах, фанатиках. Но на этом долго не протянешь. А без культуры у страны нет будущего. Если вырастет поколение, все интересы которого сведутся к колбасе, это будет означать вырождение нации.