ПРАЗДНИЧНЫЙ ОБЕД В ОКОПЕ

Российская политика

Сейчас война затихла (боюсь сглазить, сказав «прекратилась»). Но ее многочисленные уроки всем нам еще учить и учить. Один из этих уроков — постоянно возникавшие проблемы тыла.
В Ханкалу, южный пригород Грозного, где расположена основная база группировки российских войск, я прилетел вместе с группой офицеров главного штаба тыла вооруженных сил. На критические высказывания Александра Лебедя о материальном обеспечении наших войск в Чечне военная машина среагировала стандартным приемом — была организована комиссия, которая должна, по сути, проверять собственную работу.

За всеми членами комиссии никак было не поспеть, и я выбрал продовольственников — хоть без обеда не оставят. Не претендуя на полноту картины и глобальные обобщения, пишу о том, что видел и слышал за четыре дня.

Прилетевшие из Москвы офицеры под аккомпанемент минометов и артиллерии разошлись по назначенным объектам. Началась «проверка наличия» и «проверка документации». Я же решил сузить свою задачу. И посмотреть, чем питаются наши солдаты во время боевых рейдов и на блокпостах. То есть в условиях, когда приходится обходиться сухим пайком.

Сухой паек (так называемый «эталон»), который сегодня стоит на снабжении вооруженных сил — образца 1948 года. Такой вот музейный экспонат.

Мы очень долго готовились к другой, глобальной войне. С мировым империализмом. Для этого и только для этого варианта развития событий создавалась боевая техника, обучались люди, писались уставы и наставления. К такой войне готовился и тыл. И даже Афганистан мало повлиял на стратегические подходы. На фоне глобальной ракетно-ядерной войны проблема питания взвода, оседлавшего горный перевал, совсем не просматривалась. Многие вопросы быта военнослужащих заведомо помещались даже не на второй — на третий или четвертый план. Поэтому походные кухни у нас — как минимум на батальон. И соответствующий сухой паек.

Почему я «замкнулся» на сухом пайке, а не говорю о нормальной горячей пище? Да потому, что каждый килограмм нормальных продуктов в Чечне приходилось доставлять с боем.

Для того чтобы приготовить блюдо из картошки, скажем, в 204-м мотострелковом полку, находящемся в километре от поселка Шали, ее надо туда доставить. Поезд сюда не доходит, да и использовать железную дорогу не дают боевики — только за двое суток, 20 и 21 августа, «железка» между Аргуном и Гудермесом была в двух местах взорвана, в третьем — разобрано около 50 метров рельсов. Для доставки грузов гарнизонам в Чечне создано специальное управление — «Центроподвоз», которое формирует колонны из 100 — 120 грузовиков. Впереди колонны идет танк с большими рогатыми противоминными катками, за ним — от четырех до шести БМП. И по одной «броне» после каждых семи — восьми машин. В хвосте — арьергард из четырех — шести БМП. Развернутые по маршруту временные блокпосты. Два-три тяжелых бронированных вертолета с мощным вооружением постоянно барражируют над всей этой кавалькадой. Настоящая боевая операция! Потом из привезенной таким способом картошки надо выбрать гниль и выбросить пару тонн земли. И она становится почти «золотой». Так или почти так обстоит дело почти во всех «горячих точках». И вот сенсация: на испытания поступил новый индивидуальный рацион питания — ИРП.

Мнение начальника отдела хранения продовольствия майора Анатолия Яблонского (Ханкала): «Мне с вашим ИРП одни неприятности. Теперь «эталон» никто не хочет получать. Три тысячи взяли, а четыре вернули. И чуть ли не автоматный ствол в бок — давай ИРП! У нас он хоть опытной партией идет, а у внутренних войск его вообще на снабжении нет. Все равно — дай ИРП! Генерал с полковником приезжали. Пришлось дать. По накладной, на 72 миллиона. И не дать нельзя. Воюем бок о бок, а кормиться должны по-разному? Их ребята на Дом правительства шли. В Грозный. И без ИРП идти отказывались. Понятно, в «эталоне» три банки с тушенкой и перловкой да сухари. Перловку бойцы чаще всего выбрасывают — холодной ее есть невозможно. А в ИРП и разогреватель портативный, и кофе растворимый, и ложечка, и салфетки. И мясо в соусе, и кетчуп, и поливитамины. Говорите, он дорогой? Для кого, для желудка военного? Так он эту цену службой отработает».

Над новым пайком начали работать лет семь назад. Делали долго, дольше, чем любой паек любой армии мира. И из-за пресловутой «плановости», когда научно-исследовательскую работу выгодно было растягивать на десятилетие. И из-за того, что в недрах Минобороны так и не образовалось твердого мнения, действительно ли нужен новый паек, или наш выносливо-всеядный солдат обойдется без новшеств.

Кстати, плохая вода усугубляет убийственное действие старого сухого пайка. В ИРП же вложено несколько таблеток пантацида для обеззараживания воды.

Начавшиеся чеченские события резко подтолкнули создание ИРП.

Рассказ начальника отделения местного военторга майора Валерия Преснякова: «Первое, что сделали чеченцы, когда вошли в Грозный, — вывезли все товары с моего склада в Грозном и взяли в заложники почти всех женщин, которые работали в армейском тылу. Чеченцы о своем снабжении заботятся постоянно. Пока наше начальство думает — принять ИРП на снабжение или не принять, чеченские бойцы быстро оценили его преимущества».

Действительно, перед недавним захватом Грозного дудаевцами наши отряды проводили «зачистки» в предгорьях. И на каждой базе, учебном лагере находили «аварийные запасы» — оружия, боеприпасов и ИРП. Как все это к ним попало — совсем другая история. Из радиоперехватов известно, что чеченцам предлагали приобрести натовские сухие пайки. Они, однако, предпочли ИРП.

Огонь чеченской войны начал, слава богу, гаснуть. И тут же, как и после Афганистана, раздались голоса, призывающие «не ломать устои, не экспериментировать на солдатах», как будто кормить солдата сухим пайком послевоенного образца — это не сверхдолгий эксперимент. Увы, очень может быть, что сторонники старого пайка снова одержат победу. До следующей войны или локального конфликта. И вновь придется быстро изобретать то, что уже дважды создавалось. Похоже, это становится национальной традицией.

* * *

Из Чечни мы возвращались через Моздок. В самолете кто-то отсыпался, кто-то читал, кто-то рассматривал врученные перед отлетом значки и грамоты за участие в боевых действиях. Получил такой знак и я. Но вряд ли буду его носить. И потому, что побывать в Ханкале и Шали с комиссией — не значит участвовать в боях. И потому, что цену настоящему участию в боевых действиях знаю на собственной шкуре с 1973 года, с арабо-израильской войны.

Фото AFP

Тыл армии — это государство в государстве. Большая страна с многочисленным населением, где одни занимаются бензином, другие — пуговицами для тужурок. Так что инспектировать тыл — как объять необъятное.

Выдается старый сухпаек или «россыпью», или в картонной коробке, размокающей от первых капель дождя. Серьезные претензии к «ветерану» продслужбы появились давно, во время боевых действий в Афганистане. Можно, конечно, утолить голод и банкой жирной тушенки с сухарями. Но после трех-четырех дней питания «деликатесом — 1948» начинают болеть желудки, возникают, извините за медицинские подробности, запоры или противоположные желудочные явления. В конце афганской кампании были созданы хорошие «горные» пайки, но стоимость их по сегодняшним ценам оказалась около 100 тысяч руб. После вывода наших войск их производство прекратили. До сих пор никто не сказал, в какие миллиарды обошлась нам афганская война. Но после ее окончания решено было экономить. И армия вернулась к «эталону».