ЛЕТОВ И САКСОФОН

Культура

Он из тех, про кого трудно решить, насколько он известен, популярен. К Летову какое-то полусерьезное отношение. Сергей Летов — своеобразнейшая фигура недавнего московского андеграунда: музыкант, философ, создатель загадочных представлений... У него легкие, разлетающиеся, характерные волосы, окружающие небольшую круглую лысину. Лысина и волосы Летова издалека видны в любой толпе: на выставке, на улице, в книжном магазине. Он настолько исправно посещает все литературные, музыкальные и прочие московские вечера, что непонятно, когда же музыкант остается наедине со своими инструментами.

А играет он, кажется, на всех духовых: от кларнета и флейты до самодельных пищалок, пузырей, детских дудочек, раковин... Более всего его знают по невероятным то подражающим природе, то мало с чем сравнимым звукам, которые он извлекает из своего саксофона. Летов объясняет, что всегда хотел уйти от музыки, что-то изображающей: потому что звуки ничего не изображают, кроме самих себя. Музыка, которую он играет, возникает случайно, в самом процессе игры, хотя какие-то заготовки он, конечно, делает...

Он называет себя неоплатоником и с равным увлечением пускается в рассуждения о соответствиях числа и звука или в воспоминания о своем служебном прошлом. Как дослужился до ведущего инженера на каком-то там предприятии и у него множество запатентованных разработок, как не начинали без него производственного совещания (вот приедет Летов), или как присутствовал на испытаниях в Байконуре — все с теми же волосами и в комбинезоне на голое тело: «жарко было, а они там все в костюмах, я уже тогда выступал, играл все это, меня знали».

Рассказывает Сергей ЛЕТОВ:

Европейцы и американцы больше всего уважают подлинность и оригинальность в джазе. А для многих наших известных музыкантов, стремившихся в течение десятилетий играть как можно ближе к прославленным американцам, презиравших все местное, — самобытность стала просто непосильной задачей. Поэтому они остались преимущественно «для внутреннего пользования». Признанными в Европе и Америке оказались малоизвестные широкой публике музыканты, которые могут предложить оригинальную, свежую музыку. Сегодня лицом нашего джаза на западе являются: В. Чекасин, Ю. Кузнецов, М. Альперин, В. Волков, В. Гайворонский, А. Мустафа-заде, А. Вапиров, В. Ганелин, В. Тарасов, В. Резицкий, музыканты моего «три «О». 90-е годы прибавили к этому списку немного имен: певица Сайнхо, гитарист Э. Измайлов, барабанщик М. Жуков и виолончелист В. Макаров. Все они получили признание не только публики и критики, но и западных музыкантов — состоялось множество совместных проектов, вышли компакт-диски.

Ситуация с новым российским джазом у нас в стране довольно тяжелая. В России есть только один фестиваль нового джаза — в Архангельске. Более-менее регулярно новый джаз можно услышать только в клубе «Классики XXI века» при библиотеке им. Чехова. На радио — только программа Дмитрия Ухова позволяет быть в курсе новостей современного джаза. Капля в море.

Отличает же наших музыкантов чувство коллективизма — мы на сцене работаем на целое, прежде всего, на общую музыку. Западноевропейским музыкантам свойствен больший индивидуализм, стремление выделиться, показать свое мастерство и превосходство. Как это ни странно, в новом джазе западные музыканты менее заботятся о слушателе — они избалованы высочайшей музыкальной культурой европейской аудитории. Мы не в таких тепличных условиях живем. Можно отметить, с другой стороны, более высокое энергетическое насыщение американской музыки. Они живут как бы быстрее нас... Нередко отличает американцев и совершенно оригинальная техника.

Сейчас наши джазмены живут не только в России, на Украине, в Литве, но и в Болгарии, Австрии, Германии, Израиле и США. Но ощущение общности не пропадает.

Время удивления и зоологического интереса к России прошло бесповоротно. И теперь мало, просто будучи русским, играть на саксофоне... Нужно играть свое.