ВЛАДИМИР СПИВАКОВ: "Я СТРАННИК"

Культура

Гастроли Спивакова в апреле - мае.
Два концерта в Париже (русский сезон национальной премии "Триумф").
Два концерта на Украине в Киеве и Днепропетровске: "Виртуозы Москвы" вместе с римским хором "Санта Чечилия" и четырьмя солистами из Америки, Польши, Австрии и Германии - в память 10-летия Чернобыля. Концерт в Риге и три выступления в Москве. Концерты в Нижнем Новгороде, Вологде, Москве, Свердловске, Тюмени, Минске, Могилеве.
Концерты на Западе Спиваков в этот список решил не включать.

- Есть такой избитый образ "мальчика со скрипкой". Он точно передан в картине Михаила Козакова "Покровские ворота". Каким же был Вова Спиваков со скрипкой?
- Заниматься музыкой я не очень любил, с завистью смотрел на ребят, которые гоняли мяч во дворе. Да, похоже на фильм Козакова. По сей день, когда попадаю в гостиницу, а на улице весна, море с яхтами, молодые люди прогуливаются под окнами по набережной - я думаю: "Боже, какие они счастливые..." Я в это время должен повторять пассажи или сидеть с партитурой в номере и что-то учить. Моя мама пианистка, она заканчивала Ленинградскую консерваторию и понимала, какие ограничения выпадут на долю ее сына, она готовила меня к такой жизни.
Но увлечений у меня было много. Я занимался живописью и ходил вольнослушателем в Петербургскую академию художеств. В Москве я занимался у прекрасного художника Александра Васильевича Буторова. Не ставя в известность родителей, я тренировался в секции бокса, вначале в Ленинграде, затем здесь, в Москве, в Лужниках.
- Как, а пальцы скрипача?
- В боксе кисти бинтуют. Опасность только для двух пальцев - больших - но их просто не надо отставлять. Я как-то на уроке физкультуры понял, что похож на тех худосочных мальчиков, которые не могут подтянуться на кольцах или подняться по канату. И в один из дней я сказал - нет - это невозможно. Мне было шестнадцать и до девятнадцати я дрался на ринге. Позже о боксе узнала мама и мой профессор Юрий Исаевич Янкелевич, он это не приветствовал, особенно после того как я несколько раз приходил в класс с подбитым глазом. Вдобавок мне прикладывали в зале спиртовые примочки, а в интернате ЦМШ подозревали, что я крепко выпиваю по ночам.
- Пригодились в жизни уроки бокса?
- И не раз. Точнее, несколько раз. Лет пять назад, в Париже, после концерта с оркестром Петербургской филармонии в зале Плейель мы вместе с дирижером Юрием Темиркановым отправились в гости к Ростроповичу, шла русская Пасха. Засиделись допоздна, Юра уехал к себе в гостиницу, а Слава, в одной жилетке, пошел провожать меня и мою жену. Мы жили в гостинице "Рафаэль" на авеню Клебер недалеко от площади Звезды - самый центр Парижа. За десять минут до нашей гостиницы Слава сказал: "Старики, мне холодно, боюсь простудиться". Мы попрощались, он ушел, а через пару минут я с женой оказался в окружении трех человек: одного негра и двух арабов. Эта троица, как в плохих фильмах, объявила: жизнь или кошелек. Тут же началась драка, так как был последний год, когда мы отдавали Госконцерту свои гонорары, поэтому у меня с собой оказалось много государственных денег (в Москве требовали привозить наличные). Деньги лежали в скрипке, которая тут же отлетела в сторону, я упал, меня били ногами, но я все же поднялся и обнаружил, что бокс от меня не ушел: приемы, реакция... Сопротивление было достойное, и когда один из бандитов пропустил сильный удар, они поняли, что со мной не справятся, - и убежали. Темная парижская улица. Пять утра. Русский окровавленный артист с женой, которая кричала, как сто армянских женщин (жена Спивакова Сати, Сатеник - армянка. - В. М.-К.), причем совершенно безрезультатно, потому что никто не появился - ни полиция, ни одно окно не открылось. Мы с Сати добрели до гостиницы, я умылся, и после восьмой сигареты жена мне сказала: "Я тобой горжусь". Только ради этой фразы я устроил эту драку.
- А я думал, вы деньги Родины спасали...

* * *

- У вас инструмент, наверное, Страдивари?
- Моя скрипка имеет свою историю, но она не представляет большого интереса с точки зрения материальной. Всю свою жизнь я работал на Советский Союз, отдавая 90, а то и 95 процентов своего гонорара неизвестно на что...
- Возможно, на ракету СС-18...
- ...и не имел возможности, а теперь уже точно ее иметь не буду, купить себе Страдивари или Гварнери. Я с этой мечтой расстался давно, тем более что сейчас цены такие, что исполнительским трудом невозможно заработать на такой инструмент.
А моя скрипка мне досталась от профессора Янкелевича, а ему от отца замечательного актера Александра Ширвиндта. Ширвиндт-старший был скрипач, и в 45-м он участвовал в концерте, который давался в Берлине в честь победы. Маршал Жуков после концерта к нему подошел и поинтересовался: "Что у тебя за скрипка?" Ширвиндт-старший ответил: "Ерунда". Тогда маршал распорядился, чтобы парень уехал с нормальным инструментом. А у Красной Армии чего только не было, в том числе и скрипка итальянского мастера Франческо Гобетти. Скрипка родилась в Венеции в 1716 году и хуже всего себя чувствует именно в Венеции, старое дерево сразу же впитывает влагу.
- Слова "плохо себя чувствует" говорит об отношении к скрипке как к живому существу?
- А как же. Иногда она меня выручает, иногда жестоко наказывает, напоминая о том, что я недостаточно работал. Однажды очень богатый человек в Америке принес мне скрипку Гварнери. Инструмент был изумительный. Я взял его, тем более что владелец скрипки сам собирался оплачивать ее страховку. А страховка такого инструмента - ведь стоимость его значительно больше миллиона - это серьезные деньги. Я поиграл на Гварнери две недели и вернул скрипку владельцу, написав ему благодарственное письмо и закончив его такими словами: "Надеюсь, вы на меня не обидитесь, а поймете: есть разница между страстью и любовью!" После того двухнедельного эксперимента моя скрипка некоторое время очень плохо звучала, я носил ее к мастерам, как больную водят по врачам. В Москве я отдал ее замечательному мастеру - Анатолию Семеновичу Кочергину. И только после того как скрипка побывала у него в руках - она опять зазвучала.
- Мне стыдно за свою необразованность, но у меня было мнение, что репетировать и разучивать можно на одном инструменте, а выходить на сцену с другим. То есть иметь, как у нищего интеллигента, один костюм на выход. Получается, что скрипка все время в работе. Но, как любая вещь, она должна истрачиваться?
- Скрипка меня переживет. Старею я, она не меняется. И если я хорошо и много занимаюсь, она ощущает себя молодой, способной передать все движения моей души.

* * *

- Месяц назад в Москве в Палас-отеле на закрытом небольшом концерте, то что называется музыкальном салоне, в числе ваших слушателей была Наина Иосифовна Ельцина. Вы долго потом беседовали. Зная не понаслышке о необыкновенном обаянии жены президента, я все же подумал, почему знаменитых артистов всегда тянет оказаться рядом с властью?
- Возможно, есть такие, у кого подобная тяга корыстна. Я далек от этого. Мы прекрасно понимаем, что приобщение к сильным мира сего не дает нам возможности глобально изменить политику. Но вместе с тем мы можем показать свое отношение к некоторым проблемам страны нашим высоким почитателям. Они доверяют нам, может, даже больше, чем своим коллегам или помощникам по политике. Мы же не связаны с властью, и приватизировать нам ничего не надо.
Что же касается Наины Иосифовны, то я с вами полностью согласен. Меня она очаровала своей искренней душевностью. Я не знаю, взяла ли она на себя какую-либо роль в "команде" президента накануне выборов, но ясно вижу: иметь такого человека в семье - счастье.
- Может, вы расскажете и о своей семье?
- Я люблю детей, и не только своих - у меня их четверо, но и чужих. Когда я вижу талантливого мальчика или девочку, неважно, в чем они себя выражают - пишут ли стихи, играют на каком-то инструменте, я испытываю душевный трепет. Мимо такого ребенка я не могу равнодушно пройти. Я рад, что у меня много детей, но, честно говоря, не хотел бы останавливаться на достигнутом. (Когда у Спивакова родилась третья дочь, его 26-летний сын от первого брака послал Сати в больницу поздравление, подписавшись - Дядя Ваня. - В. М.-К.)
Дети у меня очень разные, но помимо того, что это радость, они меня самого возвращают в детство, не дают мне стареть. Я все время чувствую себя молодым.
- Они ощущают, что их отец знаменит?
- Я привез Танечку, среднюю, ей восемь лет, в Москву, и она побывала на моем концерте. Таня со старшей сестрой Екатериной, которой одиннадцать, учится сейчас в Париже. А младшей, Анне, полтора года. Так вот Таня после концерта сказала: "Папуся, какой же ты у меня знаменитый". Конечно, она была на моих концертах в Испании, в Париже, но в Москве особая атмосфера. Здесь все другое.

* * *

- Мне кажется, что имя Спивакова стало известно людям, далеким от музыки, с появлением созданного вами оркестра "Виртуозы Москвы". Тот оркестр и нынешние "Виртуозы" - разные коллективы или это прежний ансамбль?
- Время меняет любой оркестр. Пользуясь терминологией Станиславского, что театр живет двадцать лет, я думаю, что и оркестру отпущен тот же срок. "Виртуозам" сейчас шестнадцать - это уже "пожилой" коллектив. Меняются люди, меняются условия вокруг них. Но "золотой запас" оркестра, его ядро сохранилось. Люди, с которыми я начинал. Пока они существуют, пока они в состоянии играть так, как они играют, а играют они замечательно, я буду продолжать вести этот коллектив.
Я думаю, что игра в ансамбле - это не столько умение играть вместе, сколько умение скрывать недостатки друг друга. Один своими достоинствами перекрывает недостатки другого, другой же имеет свои достоинства и закрывает третьего... Собрать людей только с достоинствами невозможно. Двадцать пять Спиваковых вместе, думаю, слушались бы плохо. Это была бы сумма 25 недостатков.
- Безусловны ли имена великих исполнителей? Мы доверяем вам, высоким профессионалам, в определении лидеров. Может ли быть такое, что на вершине в силу неких обстоятельств оказывается "везучий" солист, а кто-то, с талантом не меньшим, исчезает в массе оркестра?
- Я с сомнением и с иронией отношусь к тому, когда пишут - "первый скрипач мира", "король виолончели", "принц баяна". Сегодня он король, завтра камердинер. У человека может быть звездный час. Он сыграл так, как больше никогда не сможет. Но есть уровень высоких профессионалов, например Ойстрах. Давид Федорович почти всегда играл безупречно. Иногда более или менее вдохновенно, но он тоже человек.
- А вы сами себя каким видите? В мировой пятерке, десятке, тридцатке?
- Я никогда об этом не думал. Это правда. Я стараюсь быть честным в своем деле. Я давно убедился, что когда ты выходишь на сцену с целью всех "убить" - это всегда кончается печально.
- О чем может мечтать человек, у которого мировое имя, успех, достаток, который имеет красивую жену, много замечательных детей?
- Ценности с годами меняются. И то, к чему стремится молодой человек, это не то, к чему стремится зрелый. И не потому, что зрелый человек имеет детей, квартиру и рояль.
Меня очень заботит, что общественное сознание, в частности и в России, как бы находится под новокаиновой блокадой. Когда человеку безразлична жизнь или смерть другого человека. Я мечтаю, чтобы эта блокада исчезла, чтобы люди стали чувствительнее.

* * *

- Французский музыкант (врач, инженер), получив контракт в США или Бразилии, никому не рассказывает, вернется ли он обратно во Францию или нет. Никого это и не интересует, волнует лишь сумма контракта. "Они" как бы очень прагматические, а "мы" - духовные и бессребреники.
- Для меня здесь проблемы нет. Какая разница, где человек ночует? У меня, если можно так сказать, вообще нет дома. Я странник. У меня: самолет, поезд, гостиница. Я не очень часто вижу своих детей. Единственный вопрос: где твое сердце, где твоя душа? Вот и все. Сердце мое здесь, душа здесь. Марина Цветаева сказала: "Любовь - это действие". Любовь к родине должна тоже сопровождаться действием. Хотя бы минимальным усилием со стороны ее гражданина. Поэтому я создал в России свой фонд, деятельность которого направлена на помощь детям - талантливым или нуждающимся в медицинской помощи.
Россия всегда проникала в мир. Самыми невероятными путями, даже тогда, когда, казалось, обрублены все концы, все возможности. Именно русское искусство оказалось окном в новый век, благодаря которому творческое развитие человека в XX столетии оказалось таким, каким мы его видим.