Грустные мысли о природе вообще и природе человека
Мизантропия охватывает, как только кончается асфальт и автобус, захлебываясь и прихрамывая на все колеса, начинает семенить по прибайкальской грунтовке. На западной стороне асфальт кончается после Хурай-Нура и Ялга-Узура (а вы думали, здесь все искони русское, здесь русский дух?! Держи карман шире: здесь разноцветные ленточки на столбах и деревьях, и бурятские юрты, и харчевни с буззами-позами, и другая земля).
Зато здесь есть горы в снегах и предгорья, холмы, распадки, земные складки, хребты окаменевших драконов — и все это в бриллиантовой россыпи щедро разбросанных бутылок, банок, пластмассового дерьма. И если Байкал не загажен так плотно, как загажена на любом километре трасса M10 Москва — Санкт-Петербург, то потому что Байкал в длину — это почти расстояние от Петербурга до Москвы, а плотность машин и народа другая.
— Зачем, о господи, они гадят?! — вот о чем думаешь, когда за холмами начинает угадываться великое пресное море. А когда море Байкал появляется, ты на какое-то время думать перестаешь.
Я немало поколесил по великой равнине, что начинается за Бугом и бежит, запнувшись на Урале, до Тихого океана, и которая во многом определяет характер обитателей. Главное свойство русской равнины — одинаковость. Что Омск, что Томск. Скучный Брежнев типовыми пятиэтажками не столько формировал ментальность, сколько отражал. Россия — всюду стриженный под ноль новобранец, застывший перед старшиной. К разрекламированным исключениям относишься настороженно, боясь разочарований.
Так вот: Байкал — исключение из исключений. Меня он потряс. Дело не в размере. Размер ограничен взглядом (от горизонта до горизонта), и в этом смысле одинакова любая большая вода. Дело в том, что Байкалом невозможно разочароваться.
Байкал — это водяная щель среди хоровода рельефа. Местность меняется каждые пару сотен метров, и порой меняется кардинально. Заливы, бухты, острова, камни, косы, скалы. Постоянно новое кино. Похожий трюк можно видеть где-нибудь на Андаманском море, но чтобы внутри России?! Это как если бы вы приехали в Иркутск — а там мультикультурализм, народная демократия, цветут сто цветов, защищены права меньшинств, на улицах демонстрации-шествия, а в телике нет цензуры. Примерно такое образование и представляет собой в геологическом смысле Байкал. Возможно, и в биологическом. Возле истока Ангары, в местечке Листвянка, из которого местный житель пытается сделать Сочи (в смысле, "коньячок под шашлычок — вкусно очень"), есть музей Байкала. Там в аквариумах живут осетры, омули и сиги, а также нерпа Муся, напоминающая морской буек с ластами. Но, главное, там быстро понимаешь, что такое пресловутая "уникальная экосистема Байкала". Что чистота байкальской воды — это результат не отсутствия жизни, а биологической плотности жизни. Что когда сородич Муси откидывает ласты, в дело тут же включаются рачки и креветки-гаммарусы — и все. Вода чиста, ибо вскоре (как нам сказали на полном серьезе) "нет даже костей".
И такая экосистема Байкала на всех его 620 км длины и 1,6 км глубины естественным образом обеспечивает Байкалу чистоту.
А люди на берегах Байкала Байкал загаживают так, что даже ЦБК, который, по утверждениям экологов, губит все живое, кажется не родившимся по приказу Москвы, а выросшим из местной ментальности...
Так вот: акция "360 минут ради Байкала", которую проводит третий год En+,— это имплантат в человеческой природе. Потому что люди, как сказал волонтер, студент энергетического колледжа Федя Вайнеев, "где живут, там и свинякают". Это очень печально, но это так.
Тут я должен, по идее, сказать пару слов про En+ Group. В конце концов это En+ объявила призыв 1000 добровольцев, выдала каждому кепку, ветровку и перчатки, пригласила журналистов и блогеров. Есть в отечественной журналистике такой тухлый жанр — благодарственное слово организаторам. Они расстарались — а мы в благодарность создадим им образ экологически ответственной компании, тем более что против истины не идем.
Увы, у меня с этим жанром туго.
En+ Group — это, в общем, Олег Дерипаска. Которого только ленивый эколог не пинает, и я своими ушами слышал, что говорят про его заводы в Хакасии или в Красноярске, и дымы его заводов видел. И, наверное, тема создания благоприятного имиджа имеет место быть. Но мне всегда приятнее думать о людях приятное, а поэтому я думаю, что сверхбогач, как Дерипаска, который в состоянии менять мир,— у него кураж в том, чтобы мир менять. Ну вложил же деньги в национальные парки Патагонии мультимиллионер Дуглас Томпкинс, продав свои Esprit и North Pole. Может, и Дерипаска, и его сотрудники испытывают, попав на Байкал, некоторое раздражение. Не только от битых бутылок. А вообще от того, что местный человек не соответствует местности. Точно так же, как житель Иркутска не соответствует своей истории, не видя ценности в старых деревянных домах со ставнями. И эти дома подыхают, покосившиеся, со своими резными наличниками. А на берегах Байкала и по пути на Байкал местный человек либо строит халупы, либо фальшивые дворцы, материализуя глупейшее самодовольство. А у кого нет ни дворцов, ни халуп, тот жжет костры, жрет водку и бьет бутылки. Технологично убрать мусор стоило бы Дерипаске дешевле, чем собирать 1000 волонтеров: хватило бы 50 гастарбайтеров-таджиков. Но, убирая мусор, гастарбайтеры не искореняют причину, состоящую в самодовольстве и хамстве тех, за кем они прибирают. Гастарбайтеры в некотором смысле самодовольство даже усугубляют.
Вот почему простая экономическая схема здесь не работает. Но работает другая. Когда два года назад сотрудники En+ сами устроили себе на Байкале субботник, мусор пришлось вывозить с одной небольшой точки КамАЗами. И тогда на следующий год они решили пригласить волонтеров. А в этом году пригласили вдвое больше волонтеров и протрубили об однодневной акции на всю страну. И что изменилось?
"В этом году,— сказал представитель En+,— у фотографов могут быть проблемы с картинками. Потому что в первый год мусора были горы. А на второй год поменьше, хотя деревянные таблички, которые мы поставили, пустили на костры, и мы теперь ставим металлические. А на третий год, то есть сейчас, еще меньше, хотя место то же самое".
То есть метод, похоже, понемножечку действует.
Я говорил со многими из волонтеров. Это все были ребята в возрасте поздних тинейджеров. Говорят, приехали и пенсионеры, но на них охотились фотографы, и они заметали следы. Тинейджеры были замечательные — из иркутских школьных парламентов, из Российского союза молодежи, у мальчишек которого была мода на восточные шаровары, парусами плещущие на ветру, так что не догнавшие пенсионеров фотографы утешались. А меня напрягал единообразный ответ: почему люди гадят на инфернальной красоты берегах? "Потому что дебилы". "Потому что их не воспитали".
Меня это напрягало, потому что передо мной были умные, ответственные дети — и я не понимал, откуда потом берутся безответственные взрослые...
А впрочем — что это я?
День был прекрасен. Погода менялась ежеминутно, и ежеминутно менялся Байкал. К концу дня 24 полных мусоровоза вывезли 2100 мешков с мусором, среди которого было 35 процентов пластиковых бутылок, 15 процентов бутылок стеклянных, а прочее по мелочам, включая чемодан с чайником внутри, упаковку в 100 памперсов, пару унитазов и одно разрешение на ввоз в Россию мяса из Дании и Канады.
Ну да, я понимаю, что вы улыбаетесь, я и сам улыбаюсь.
Хотя иногда хочется выть, да только, как говаривала героиня Окуджавы, хорошее воспитание не позволяет.