Заполнена еще одна культурная брешь: открылась первая в нашей стране выставка знаменитейшего музея искусства ХХ века — нью-йоркского МоМА (Museum of Modern Art). В залах отдела личных коллекций ГМИИ имени Пушкина показана экспозиция "Нью-йоркская школа" — в основном американский абстрактный экспрессионизм 1940-1960-х годов. К сожалению, это только графика, но, возможно, у музея есть шансы на продолжение сотрудничества с МоМА.
Это сладкое слово "абстракция"
"Все-таки это не то. Я думал, будет масштабнее. Столько об этом слышали..." — сказал разочарованно шестидесятник, писатель-диссидент. Наверное, он всю жизнь тосковал по размашистой абстракции, символу свободы. "Коврики красивые. Коврики у них хорошо получаются",— съязвил внук знаменитого мастера советского авангарда. Наверное, он считает американскую абстракцию легкомысленно декоративной по сравнению с великими идеями, питавшими абстракцию русскую.
Мнения эти сугубо личные и не формируют какой-либо общественной реакции: американское искусство у нас известно плохо. Предыдущая выставка аналогичного типа в Москве состоялась, страшно сказать, в 1959 году, когда это искусство было еще не классикой, а самой живой современностью, не слишком переваренной даже в США,— и вызвала реакцию просто неистовую. После этой легендарной выставки многие молодые люди в СССР взяли в руки кисть и начали разбрасывать краску вокруг себя a la Джексон Поллок, переживая опыт освобождения. Некоторые из них стали потом известными художниками — Зверев или Немухин, например (соотношение русских абстракционистов 60-х с американскими 40-х — отдельная тема).
На самом деле на выставке 1959 года преобладали скучные реалисты — абстракции были считанными. Теперешняя экспозиция из фондов МоМА, в которой 46 первоклассных вещей, скромнее (только графика), но на много порядков качественнее. Она выстраивает картину американского искусства в тот переломный для него (и для всего мира) момент, когда оно приняло на себя роль мирового лидера, и картина эта вполне полноценная. Преобладает абстрактный экспрессионизм — прежде всего "дриппинг" (техника капания краской) Джексона Поллока. Довольно консервативные работы Виллема де Кунинга соседствуют с авангардистскими опытами — ранним поп-артом Роберта Раушенберга (вместо эмоций он занялся циничной механической техникой "сведения" рельефного трафарета на бумагу) и ранним концептуализмом Эда Рейнхардта, который с 1953 года и до самой смерти изготовлял только глухие черные холсты и остроумнейшие тексты об искусстве.
Кстати говоря, на выставке русский зритель впервые сталкивается с новой музейной политикой расширения рядов художественного движения за счет жен, десятилетиями находившихся в тени мужей. Ли Краснер и Хелен Франкенталер, например,— имена, которых еще лет десять назад на такой выставке бы не было. Впрочем, у нас дискриминированы были не женщины, а вообще все современные художники, так что этот нюанс в Москве не очень чувствуется.
Уроки американского провинциализма
То, что показано в ГМИИ,— небольшая выставка, составленная в МоМА из собственных фондов осенью 1998 года в качестве дополнения к большой международной ретроспективе Поллока. Эту скромную экспозицию привезли в Россию на средства самого МоМА (деньги на это были получены по специальному гранту), который не исключает того, что эта практика будет продолжена, и американский авангард с 1960-х и до наших дней будет постепенно появляться в стенах ГМИИ, пусть и в скромном размере. Конечно, жаль, что мегавыставки, подобные ретроспективе Поллока, к нам не заезжают,— именно их присутствие делает город и страну лишенными провинциализма. Это, увы, не есть приоритет ни в государственном, ни в частном (спонсорском) финансировании нашей культуры. Выставка из МоМА, однако, ставит перед нами вопрос о провинциализме в довольно неожиданном аспекте.
Называется она скромно — "Нью-йоркская школа". И это при том, что сам Поллок писал: "Идея изолированной американской живописи, популярная в этой стране в 30-е годы, кажется мне столь же абсурдной, как идея чисто американской математики или физики". "Нью-йоркской школой" творчество молодых американцев 40-х годов называлось потому, что считалось локальным явлением. В годы второй мировой войны американское искусство было чудовищно провинциальным — в гораздо большей степени, чем, например, советское. Но именно война привела в США нескольких европейских эмигрантов, прежде всего сюрреалистов — Андре Бретона, Андре Массона, Макса Эрнста. Как считает куратор выставки, сотрудник МоМА Маргарита Дабровски, американские художники, отрезанные от Европы войной и отчаянно пытавшиеся создавать что-то свое, были одновременно в невыгодном положении (из-за отсутствия информации) и в чрезвычайно выгодном (по той же причине): для них сюрреализм стал не школьным образцом, а интеллектуальным влиянием. На его основе они сумели создать новое направление, сделавшее впоследствии мировую карьеру,— при том что сами художники в тот момент еще ни разу не были в Европе. Тут есть о чем задуматься русскому провинциалу.
Правда, у американцев были кое-какие преимущества. Во-первых, принадлежность к нации победителей в войне; во-вторых, творческий запал; в-третьих, неформальные клубы и кружки; в-четвертых, поддержка престижных коллекционеров (галерея Пегги Гуггенхайм); в-пятых, федеральная программа помощи безработным художникам, разработанная в годы Великой депрессии; в-шестых, места преподавателей в университетах. Из всего этого у нас есть, пожалуй, только номер три. Бизнесмены, собирайте современных художников; государство, даешь федеральную программу "Будущая национальная гордость"; университеты, включите наконец в свои планы искусство ХХ века, если в Академии художеств учат только XIX! Художникам же рекомендуем больше запала.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ
Выставка в отделе личных коллекций ГМИИ имени Пушкина до 28 ноября ежедневно, кроме понедельника, с 11 до 17 часов.