Фестиваль театр
Фото: Photo by Aglae Bory
Фото: Aglae Bory /salzburgerfestspiele.at
Фото: Aglae Bory /salzburgerfestspiele.at
Фото: Aglae Bory /salzburgerfestspiele.at
На Зальцбургском фестивале показывают не только оперу, но и драму. Иностранцы ее смотрят мало, но те, кто смотрит, считают порой самым интересным событием фестивальной афиши. Почему — пытался разобраться специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Драматическая программа Зальцбурга держится на трех китах. Первый — спектакли-"великаны", сделанные, как правило, совместно с венским Бургтеатром либо с крупнейшими театрами Германии. По итогам сезона они часто получают премии профессионального сообщества. В спину классикам дышат постановки, отобранные со всего мира для конкурса молодых режиссеров. Одним из первых лауреатов конкурса был Алвис Херманис: в будущем году он ставит в Зальцбурге уже третью оперу, подписаны контракты почти на десяток работ для крупнейших оперных сцен. И третий кит — спектакли "просто так" — малой, как правило, формы. В этом году таких три.
"Сон в летнюю ночь" идет во дворе резиденции зальцбургских архиепископов. Шекспира на фестивале любят — ту же "Ночь" в последние годы студенты показывали в садах замка Леопольдскрон, некогда принадлежавшего Максу Рейнхарду. Зрителям тогда раздавали наполненные до краев корзинки для пикника, шампанское лилось рекой. В резиденции пикник не устраивают, зато к тексту прилагается живая музыка. Оркестр Моцартеум под управлением Айвора Болтона играет чаще вставными номерами "Сон в летнюю ночь" Мендельсона. Слушать интереснее, чем смотреть, хотя режиссер Генри Мейсон поставил настоящую комедию. Действие, судя по костюмам, перенесено в наши дни, но последние приготовления к свадьбе, на которые сделан упор, во все века отличаются суетой.
Кульминационная сцена "Сна" — "спектакль в спектакле", показываемый любительской труппой во главе с Паком (Маркус Мейер),— забавна, как и постановка в целом, и так же, как и она, необязательна. Работа Мейсона отлично смотрелась бы на каком-нибудь фестивале богатого альпийского отеля, изощряющемся, чем развлечь постояльцев. Но для Зальцбурга такой "Сон" кисловат. Впрочем, с тех пор, как спонсоры построили во дворе резиденции выдвижную крышу, это пространство надо чем-то заполнять. Чем именно, сразу и не поймешь.
Зал на Шекспире полон детей, но не все шутки предназначаются им — в отличие от "Белоснежки" французской "Ля Нувель Компани". Спектакль режиссера Никола Лиотара по сказке братьев Гримм — его ответ собственному "Носу" по Гоголю. Заметив, что петербургская повесть больше интересует мальчиков, он решил поставить что-то специально для девочек. Программка обещает, что и взрослым будет интересно, и это правда. В спектакле нет слов, смотрится он не как комикс, а как поэтическая фантазия. Несколько рядов полупрозрачных занавесов, между которыми движутся герои, мягкий белый свет, Белоснежка — типичный тинейджер в мини-юбке... В финале появляется живая лошадь — выделенной ей минуты хватает, чтобы окончательно утвердить распределение сил добра и зла.
"Белоснежка" идет 50 минут. Чуть дольше длится другой французский спектакль, "Sans objet", также сделанный без единого слова. Его название переводить не стали. Речь идет об отсутствии предмета либо цели. Поначалу кажется, что не будет и актеров. Огромное чудовище, закутанное в полиэтилен, принимает на полутемной сцене вид авангардных скульптур. Затем все же появляются два актера (блистательная, в том числе как акробатов, работа Оливье Аленда и Оливье Буайе), которые с трудом стаскивают полиэтилен. Под ним оказывается промышленный робот — настоящий, с автомобильного завода еще 70-х годов, поражающий неискушенную публику своими возможностями и сегодня. Он гибок во всех направлениях, поднимает любые тяжести и порой выглядит одушевленным существом. Он даже готов поиграть с людьми, но иногда может и попугать их, и просто быть подчеркнуто к ним равнодушным.
Мир высоких во всех отношениях технологий позволяет режиссеру Орельену Бори создать универсальную метафору. Техника и природа, масштабы космического и человеческого, звук и тишина оказываются героями истории, попадающей в великую театральную традицию. Здесь и кукольный театр Новалиса, и биомеханика Мейерхольда, и другие приемы и находки, позволяющие отобрать у речи ее доминирующую роль, думать образами, а не словами.
Как и все руководство фестиваля, куратор театральной программы Свен-Эрик Бехтольф стал в этом году объектом жесткой критики в массмедиа. Но подготовленная им афиша, как и концертная программа, выглядит не менее стабильной, чем оперная часть Зальцбурга. В ней и австрийские ("Лумпацивагабундус" Нестроя в постановке Маттиаса Хартмана), и немецкие ("Орлеанская дева" Шиллера в версии Михаэля Тальхаймера) классики, и новые имена в конкурсе режиссеров, и новые технологии. А главное, нет слабых работ, кроме, может быть, шекспировской комедии. Но и иногда и сны бывают тревожные и бессмысленные.