История с разоблачением

Алексей Тарханов о выставке «Механика белья» в Париже

Тайны исподнего раскрыты в парижском Музее декоративного искусства на выставке "Mecanique des dessous" — "Механика белья". Корсеты и комбинации, чулки и подвязки, которые выглядели для современников куда соблазнительнее, чем для нас любые стринги с тангами. Женщины стоят завороженные. Мужчины ходят по выставке с широко закрытыми глазами. Вот вам настоящая небесная механика.

Начинается она в Средневековье, и с первых же витрин ясно, откуда слово "механика" в названии выставки. Тогда корсеты шил кузнец. Они железные, раскрывающиеся и закрывающиеся чуть ли не на дверных петлях. Корсеты надевались со спины, затем захлопывались и запирались на груди. Эти металлические клетки выглядят как женский вариант рыцарских доспехов, выставленных как раз по соседству.

Доспехи вроде бы относятся к верхней одежде, но благодаря им здесь заводят рассказ о важнейшей части мужского костюма, а именно о гульфике. Мы ведь читали о нем у Рабле в главе, посвященной тому, как обшивали юного Гаргантюа: "На гульфик пошло шестнадцать с четвертью локтей шерстяной материи, и сшит он был в виде дуги, изящно скрепленной двумя красивыми золотыми пряжками с эмалевыми крючками, в каждый из которых был вставлен изумруд величиною с апельсин". Но видеть — не видели.

На подступах к гульфикам в длинной витрине лежат плоские и объемные кружевные воротники, скрывающие шею и упирающиеся в подбородок. Они отрезают голову от туловища и преподносят лицо владельца на манер ромашки в обрамлении белоснежных лепестков. Голова была драгоценностью, вспомнишь Иоанна Предтечу на блюде. Так вот, гульфик был столь же, если не более, торжественен — он преподносил мужественность владельца, его безграничную власть над всем, что движется. Эти расшитые и вышитые и разукрашенные детали одежды говорят нам о какой-то другой Европе, где Приапа чтили не меньше Спасителя.

Панье "Корзинка". Париж, 1740-1760 годы

Фото: Museum of Decorative Art / Patricia Canino

Хвастливый штатский гульфик, "лицемерная и бессмысленная имитация члена", как говорил Монтень, в военном облачении превращался в одну из функциональных частей доспехов, не менее важную, чем забрало или гребень. Работа рыцаря — гнать неверных и восклицать "Lumen coelum, sancta Rosa!", но даже самому славному воину надо было иногда пописать. Для этого бронированные гульфики превращались в особые краны, спасавшие его рыцарскую честь. Целый парад этих разноразмерных железных и золоченых шишек в витрине — знаки воинских отличий былых времен.

Рядом выставлены вполне современные нижние рубашки и панталоны, которые надевались под доспехи. Нечто вроде теплого егерского белья или экипировки лыжников. Странно представить себе сэра Ланселота в таких кальсонах, но мы ведь и вправду никогда не думали о том, что носили рыцари под своим железом. Не надевали же они доспехи как вериги — на голое тело.

После этого вся история нижнего белья сводится к борьбе между функциональностью и красотой, между реальными формами тела, которые, надо сказать, мало изменились со времен крестовых походов, и идеальными, которые рисовала жестокая мода. Белье постоянно становилось не просто исподним, а скульптурой, которая должна была исправить действительные или мнимые недостатки фигуры. Причем с самых юных лет. Нам показывают с десяток корсетов для детей, которых растили, как растят овощи в бутылках, сначала пеленали, потом наряжали в жесткие панцири, считая, что это поможет формированию тела.

Ренессанс дал женщинам послабления. Они сменили железные клетки на корсеты из китового уса, стискивающие талию и поддерживающие грудь. Уже не железный лом, но вздохнуть свободно им явно не удавалось. Странно думать, что боттичеллиевскую Венеру сразу после рождения из раковины должны были зажать в панцирь, точно рака. Корсет был обязателен, но при этом не забывали и о кормящих, предлагая им модель с двумя дверцами для сосков или в виде открытой сверху чаши, подносящей грудь младенцу, как на подносе.

Панье "Приставной стул". Париж, 1887 год

Фото: Museum of Decorative Art / Patricia Canino

Все, что находилось выше колен и ниже шеи, было спрятанным под одеждой сложным инженерным сооружением. Особенно это заметно в системе "корзинок"-панье, каркасов для широких юбок. Обтянутые материей, они превращали женщину в бабочку, правда, ее ангельские крылья были особенными, они помещались не на плечах, а в бедрах. Размер их таков, что юбки непременно надо было делать складными, иначе в них нельзя было войти ни в комнату, ни в карету. Эти каркасы напоминают системы подъемных мостов, кажется, что пионеры собирали их из металлического конструктора.

Такие наряды — настоящий праздник для художников кино. На выставке крутят отрывки из фильмов и прежде всего ту сцену из "Опасных связей" Стивена Фрирза, где одеваются друг для друга Гленн Клоуз, которая играет маркизу де Мертей, и Джон Малкович в роли виконта де Вальмона. Это настолько сложный и торжественный процесс, что трудно вообразить, как бы они могли друг для друга раздеваться.

Жесткие объемные "корзинки" сменились кринолинами. Талию помещали в вершину конуса, а вокруг ног висели на ремнях концентрические обручи каркаса. Наверняка в танце, если проявить неуклюжесть, нижним из обручей можно было здорово получить по ноге, но по крайней мере юбка не рисковала заесть в самый неподходящий момент.

После конической фигуры появляется знакомый нам по картинам XIX века S-образный силуэт с турнюром. На выставке целая коллекция этих самых турнюров, механизмов и приспособлений для увеличения попы. От примитивных подушечек на подвесках до сложных конструкций из кожи и проволоки и, наконец, чуда техники: раскладной полусферы, получившей название "хвост креветки". Одна такая поднимается и опускается на манекене, стоящем в полный рост,— зрелище исключительно порнографическое.

Панье. Европа, 1880 год

Фото: Museum of Decorative Art

"Mecanique des dessous", история человечества, поданная ближе к телу, свидетельствует о том, что просто тела никогда не хватало. Никто не хотел видеть нас такими, какими создала нас природа. Выделяли, как правило, что-то главное. Одна эпоха концентрировалась на груди, другая живо интересовалась бедрами, на рубеже веков турнюр образовал знаменитый Cul de Paris, "парижский зад". Женщину превращали то в букет, то в морковку, туники поднимали талию, рукава-буфф надували предплечья.

Женское белье превратилось в культурный символ, в нем видели отражение всех проблем феминизма, символ угнетения и превращения женщины в объект или, напротив, символ ее свободы и власти. Целый зал на выставке — костюмы с показов, обыгрывающие тему белья, и прежде всего — "Невеста" Жан-Поля Готье из его коллекции "Клетки", в которой кринолин заменяет фату. Вот "Сарабанда" Александра Маккуина, изображающая складки живота и обрисовывающая груди на жестком коконе-скафандре, или платье-бюстье Дольче и Габбаны, напоминающее рыцарские доспехи и обнажающее главное оружие женщины — декольте.

Обо всем этом говорится вовсе не с ностальгией. Мало того, что в отдельном зале устроена примерочная, где каждый и каждая может надеть кринолин, застегнуть на себе корсет или прицепить турнюр. История совершает весьма поучительный круг. С корсетами и турнюрами боролись когда-то как с царским режимом. И точно так же пришедшее освобождение тела показало только одно: свобода не нужна никому.

Панье "Двойная корзинка". Франция, 1775-1780 годы

Фото: Museum of Decorative Art

Большинство мужчин и женщин было недовольно своим телом, но совсем не готово было над ним работать. Вновь в поисках спасения обратились к белью. Появились резиновые животы для мужчин, не позволявшие им распоясываться, после войны корсет возродился в диоровских талиях new look.

Появление бюстгальтеров пуш-ап открыло соперничество мужских и женских рельефов. Памятной рекламе Wonderbra с выдающейся Евой Герциговой "Смотрите мне в глаза, я сказала — в глаза" скоро ответили декоративные приапические трусы со слоганом "Hello girls". Сам гульфик возвращается — и впору вспоминать Рабле, говорившего, что у Гаргантюа он "был не только длинен и широк,— внутри там тоже всего было вдоволь и в изобилии, так что он нимало не походил на лицемерные гульфики многих франтов, к великому прискорбию для женского сословия наполненные одним лишь ветром".

"La mecanique des dessous"
Париж, Les Arts Decoratifs, до 24 ноября

Алексей Тарханов

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...