Фестиваль классика
Ставка инсбрукской постановки "Милосердия Тита" сделана беспроигрышно: искусство, а не политика, музыка, а не интерпретация
Фото: Rupert Larl, Innsbrucker Festwochen
На фестивале старинной музыке в Инсбруке поставили "улучшенное" "Милосердие Тита" Моцарта в версии 1804 года. Бесстрашием посмертных соавторов восхищался специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Фестиваль старинной музыки в Инсбруке — из самых известных в мире. Он проводится в 37-й раз. Николаус Арнонкур, Джон Элиот Гардинер и Жорди Саваль — вот неполный список выступавших здесь знаменитостей.
12 лет фестивалем руководил дирижер и контратенор Рене Якобс, три года назад его возглавил последователь аутентичного исполнения Алессандро де Марки. Руководимый де Марки барочный оркестр Academia Montis Regalis стал "домашним" в Инсбруке, что выглядит для фестиваля удачей. Он и концертный, и оперный одновременно: два из трех первых вечеров нынешнего года прошли с его участием. В очередь с ним играл знаменитый ансамбль Il Giardino Armonico под управлением Джованни Антонини, так что можно представить уровень Montis Regalis.
Действительность оправдывает лучшие подозрения. В программе, исполненной в храме инсбрукского монастыря Вильтен и посвященной римскому мэтру Арканджело Корелли и вдохновлявшей его григорианской музыке, оркестр показал себя и в кончерто гроссо, и в хоровых произведениях (хор тоже часть Academia Montis Regalis).
Вильтен — шедевр барочной архитектуры не только по меркам альпийского региона, но и Европы в целом. Фестиваль не стесняется при выборе концертных площадок. Помимо церквей и монастырей, таких как Штамс или инсбрукская церковь Иезуитов, залом может служить и старинная беседка в бывшем императорском саду, и современный Дом торговли, и даже горнолыжный подъемник.
Но главные спектакли идут в привычном театре. Премьера "Милосердия Тита" Моцарта увязана с главной темой нынешнего года — пастиш в искусстве. Феномену сотканных из разных фрагментов и разных авторов произведений фестиваль посвятил целый симпозиум. Последняя опера Моцарта тоже играется не только по моцартовским нотам. Дирижер (де Марки сам встал за пульт основанного им оркестра) выбрал версию 1804 года. После смерти композитора его оперу дополнили в Венской опере музыкой Йозефа Вайгля и Иоганна Симона Майра — те заменили многие арии Тита, которые не отвечали новым музыкальным вкусам, да и политически звучали не очень корректно после французской революции. Такая практика существовала на протяжении всего XIX века, причем не только в опере, но и в балете: обычно, следуя пожеланиям исполнителей, антрепренеры вставляли в существующее произведение фрагменты других балетов и опер.
В случае с "Милосердием Тита" это пошло на пользу спектаклю — он очевидно хорош музыкально, певцы выкладываются до последнего (выделяются меццо-сопрано Кейт Олдрич как друг Тита Секст и сопрано Нина Бернштайнер как дочь свергнутого императора Вителлия). Режиссер же слишком, кажется, увлекся комментариями в программке. Кристоф фон Бернут — известный специалист по барочному театру, но о "Тите" ему проще говорить, чем его ставить, хотя проблем с либретто хватает. После расставания с Лоренцо да Понте Моцарту еще раз повезло на либреттиста: Эмануэль Шиканедер написал разудалый и в то же время многослойный текст "Волшебной флейты". А вот "Милосердие" вызывает в памяти подростковые оперы Моцарта, созданные по лекалам XVIII века. В случае с Титом такие ассоциации не случайны: Катерино Маццола адаптировал старое либретто Пьетро Метастазио, и это тот случай, когда старые мехи не пошли вину на пользу.
Чтобы разобраться с историей образцово-показательного правителя, мучительно размышляющего о том, насколько это морально и законно — проявить милосердие и простить друга, уличенного в попытке государственного переворота,— необходимо и театральное, и историческое мужество. Ставка инсбрукского спектакля сделана беспроигрышно: искусство, а не политика, музыка, а не интерпретация.
Огромный, в несколько метров высотой стул, на котором обитает Тит (поначалу он делит ложе с Секстом, намек на скупую мужскую нежность проявится и позже), во втором акте обгорает и оседает после пожара (художник Оливер Хельф). Стены покрываются гарью, сцена обретает темно-серый вид (да и прежде она не была особенно яркой), добавьте к этому пару удачных мизансцен — этим и ограничится художественное милосердие режиссера. Если бы не оркестр, вникающий в малейшие подробности партитуры, если бы не голоса, мы имели бы дело с очередным статичным зрелищем. Фестиваль с богатой программой — в Инсбруке почти полсотни событий — может позволить себе подобную политику. Всегда найдется место и для других, не столь эстетически консервативных решений.