Российских журналистов могут наделить неприкосновенностью. С такой инициативой выступил эсер Михаил Сердюк. Член комитета ГД по информационной политике Роберт Шлегель обсудил ситуацию с ведущей Оксаной Барыкиной.
Если предложение будет одобрено, то сотрудники правоохранительных органов не смогут возбуждать уголовные дела против журналистов без санкций прокурора. Сейчас неприкосновенностью обладают члены парламента и некоторые должностные лица.
— Как вам инициатива, поддержите ее?
— Я полагаю, что она излишняя. Любое возбуждение уголовного дела против журналиста — это широко освещаемое событие, как правило, несмотря на то, происходит это в регионе или на федеральном уровне. К этому событию всегда приковано внимание общественности. Поэтому, мне кажется, излишне здесь какие-то препоны создавать для возбуждения уголовного дела, это бессмысленно.
— Вы считаете, что у этой инициативы в Госдуме нет никакой перспективы?
— Я считаю, что у нее перспективы нет. И я полагаю, что, скорее всего, она поддержана не будет. Конечно, есть такая вероятность всегда, всякое может случиться. Во всяком случае, я считаю, что она излишняя. И считаю, что, скорее, нужно говорить о том, чтобы увеличить срок за нападение на журналистов. Вот это более актуальная история, к которой мы много раз возвращались, поскольку у нас периодически происходят подобные события.
Вы знаете много примеров уголовных дел против журналистов? Я их знаю, но их немного, все они общеизвестны, ко всем к ним приковано внимание общественности, так или иначе. И, тем более, я думаю, что правоохранительные органы, не имея каких-то веских оснований, не будут возбуждать уголовное дело против журналистов. Мы прекрасно понимаем, что если им для этого недостаточно оснований, то у общества, у депутатов будет к ним много вопросов.
— Если все-таки инициатива будет поддержана, возможно ли злоупотребление со стороны журналистов? И если да, то как их можно избежать?
— Я думаю, что здесь каким-то образом злоупотреблять достаточно сложно, поскольку даст санкцию прокуратура на возбуждение уголовного дела, и все. В том случае, если речь идет о том, что произвол, это все отлично и здорово, но только есть одна проблема: и в том, и другом случае, те и другие инстанции будут давать оценку этому случаю конкретному. И поэтому я не думаю, что, во-первых, со стороны журналиста возможно злоупотребление. А, во-вторых, я не вижу смысла в этом.
— Это можно назвать какой-то популистской мерой, как вы считаете? Пиаром эсеров?
— Я бы не стал так жестко оценивать, что это популистская мера.
— Пиар-ход?
— Возможно. Я не исключаю. Сложно сказать, надо посмотреть, как эта инициатива будет проходить через комитет, надо посмотреть, кто ее еще поддержит. Я думаю, что это благие намерения. Но при этом она, на мой взгляд, не нужна. При том, что вопрос обеспечения безопасности журналистов значительно более актуален, чем возбуждение уголовных дел против журналистов. Этим инструментом, если даже так называть это, пользуются редко. И наносит вред он тоже немного, вы много знаете сидящих журналистов в нашей стране?
— Да нет.
— Вот и я об этом.
— Больше убитых, к сожалению.
— Если бы у нас там в стране было, например, как в Турции, где несколько сот, если не тысяч дел возбуждено против журналистов, где там по 20 лет дают за слово какое-нибудь против или еще что-нибудь в этом роде, или в Иране, или еще где-то. Но у нас такой проблемы нет.
— Да, у нас сразу кардинально решают вопрос, у нас просто — раз — и нет журналиста.
— Мы с вами обсуждаем проблему, которой нет. А вот проблема нападения на журналистов у нас есть. И эта проблема требует того, чтобы в том случае, если человек нападает на журналиста, наносит тяжкие телесные повреждения, чтобы с ним сделали точно так же, как, например, при нападении на государственного деятеля. Тогда будет понятно, что этот инструмент давления не работает, или он чреват слишком серьезными последствиями, чтобы его не использовали. А уголовное преследование — я лично навскидку помню несколько случаев о клевете в нескольких регионах. Может быть, в регионах это актуально.