Через полгода Сочи будет принимать Белую Олимпиаду. А олимпийской столицей российский город назвали шесть лет назад, на сессии МОК в Гватемале. Об этом очевидцами уже пишутся книги. "Огонек" публикует сокращенную главу из воспоминаний участника событий
Фото: REUTERS/VOSTOCK-PHOTO
Фото: REUTERS/VOSTOCK-PHOTO
Автор — журналист, в 2007 году — советник руководителя Федерального агентства по физической культуре и спорту
...Я прилетел в Гватемалу на пару дней позже российской делегации, поэтому меня поселили не в той гостинице, где остановились гости сессии МОК, а в той, где через сутки целый этаж занял прилетевший в столицу Гватемалы президент Путин. Несмотря на то что Владимир Владимирович разместился на три этажа выше и значительно просторнее, у моих приехавших раньше соотечественников создалось устойчивое впечатление, что мы договорились заранее и живем в соседних номерах. На самом деле объединяло нас с президентом моей страны только то, что я на завтраке встречался с его личной охраной. Завтраки любых туристов и командировочных обычно сильно сближают.
В Гватемале фирма Bosco мне выдала итальянский летний костюм, сорочку и галстук, что сразу меня приблизило к мировой политике, а для охраны первого лица я с этой минуты стал почти своим. Во всяком случае, они за спиной Владимира Владимировича махали мне рукой.
Еще в моем отеле в нескольких небольших залах группа англичан из какой-то знаменитой PR-фирмы учила выступающих членов нашей делегации правильно произносить короткий спич, обращенный к членам МОК. Работали англичане с утра до вечера поочередно с каждым выступающим — их было восемь — от Жукова и Фетисова до Плющенко и Журовой.
В стороне остался президент Национального олимпийского комитета Леонид Васильевич Тягачев. По слухам, президент запретил ему в Гватемале вообще открывать рот. Говорят, что разговорчивый и прямодушный Леонид Васильевич собрал за неделю до сессии в Гватемале у себя пресс-конференцию, на которой в числе разнообразных заявлений сделал и такое: "Я не понимаю,— сказал руководитель НОК России,— почему там черные голосуют, они же снега никогда не видели!"
Поскольку все соперничающие стороны внимательно друг за другом следят, это высказывание могло стоить нам по меньшей мере 50 голосов.
Отель, где проходила сессия МОК, стоял в узком проулке. В отель без конца вбегали и выбегали деловые люди, на его крыльце периодически появлялись чемпионы и коронованные особы, но гватемальская публика висела на заборе напротив, задом к священным дверям: за забором находилась резиденция русской делегации, то, что принято называть "Русский дом". И именно здесь била настоящая жизнь: на весь гватемальский переулок гремели песни наших поп-звезд, оглушая престарелых членов Международного комитета, правда, иногда песни сменялись Чайковским со "Спящей красавицей".
Раздвигая гватемальцев, я пошел на эти волшебные звуки и увидел одесско-кавказский дворик с открытыми верандами в четыре яруса, мощное дерево посреди него, вероятно, эвкалипт, и прижавшийся к дереву белый пенопластовый айсберг высотой в те же четыре этажа. Основанием для айсберга служила сцена, покрытая... льдом! На ней репетировал балет на льду, а единственным зрителем всей этой идиллии был московский художник Борис Краснов. Подперев подбородок и выставив ногу вперед, он оглядывал кордебалет на коньках. Увидев меня, Краснов, гордо спросил: "Ну как?" "Чума!" — сказал я, имея в виду все это фантасмагорическое зрелище напротив пятизвездочного отеля — со льдом, эвкалиптом и девицами на коньках и в кринолинах. "Ансамбль сняли прямо с гастролей в Южной Америке и на спецсамолете сюда привезли",— пояснил Краснов.
В это время, перекрывая Чайковского, с длинного балкона верхнего яруса грянул казачий хор. Особо смелые гватемальцы, залезшие на ветви деревьев за забором, рухнули на землю. Между тем официант принес мне блины с горкой красной икры. "Повариху для блинов из аргентинского посольства выписали, но ничего у нее не получалось, пока из Москвы нашу муку не привезли на транспортнике вместе с моими декорациями,— прокомментировал Краснов.— Мы каждый вечер для народа бесплатно представления устраиваем и блинами кормим".
"Народ" между тем подтягивался в "Русский дом". В основном это была отечественная многочисленная делегация, состоящая из многих тогдашних министров и начальников, а также их сотрудников. На освободившемся от балета льду Фетисов играл в хоккей против помощника вице-премьера Жукова Леши Морозова и своего пресс-атташе Димы Тугарина. На нижней террасе-балконе вновь заголосили казаки. Как выяснилось, в чью-то честь, вероятно, сели перекусить важные люди. Единственный человек с недовольным лицом был министр экономразвития и торговли Герман Греф. Вероятно, он все время что-то подсчитывал.
Потом выяснилось, что помимо казачьего хора в Гватемалу привезли еще и цыган — собственно, как без них бороться за Олимпиаду?
Вечером "народ" выпивал и плясал во дворе, в свете прожекторов. Гуляли как в последний раз, то есть как всегда, хотя результаты сессии должны были огласить только через два дня. Потрясенные гватемальцы смотрели на этот шабаш, который явно произвел на них даже большее впечатление, чем балет на льду. К двенадцати ночи полиция привела парламентера из отеля напротив: населявшие его члены МОК, у которых окна выходили в проулок, не могли заснуть.
Потом говорили, что на наш скромный вечер проникали шпионы из конкурирующих команд: представители двух дисциплинированных наций — австрийцы и корейцы — никак не могли выяснить, по какому поводу идет такая гульба. Им же не дано понять, что повода и не надо, достаточно собраться вместе. Тем более — в Гватемале.
Накануне открытия сессии гватемальское правительство давало прием. Он проходил в местном театре, построенном на холме и окруженном фавелами. В просторном зале весь центр занимали члены МОК, члены их семей и сотрудники этой уникальной корпорации. Слева и справа расположилась гватемальская элита. Всех остальных загнали на балкон. На боковом крыле партера три первых ряда были отданы городам-соискателям. На первом ряду сидели южнокорейцы из Пхенчхана, на втором ряду — россияне, за ними — австрийцы, представляющие Зальцбург. В центре нашего ряда сидел президент, слева и справа от него Роднина и Фетисов (Александр Дмитриевич Жуков потом мне сказал, что идея принадлежит ему, поскольку эти два чемпиона ничего в своей спортивной жизни не проиграли). В том же коротком ряду уселись еще Плющенко с Журовой и Тягачев.
До начала театрального представления наш ряд стоял кружком вокруг национального лидера. За их спинами рассаживалась делегация Зальцбурга — замыкал австрийскую колонну государственный канцлер. Тягачев развернулся к нему и, демонстрируя отличное знание немецкого с русским акцентом, радостно сообщил: "У вас гениальная презентация, я всей душой буду болеть за вас!" Канцлер с ужасом отшатнулся, ища подвох в таком странном заявлении...
Тем временем спектакль начался. Действие на сцене было вполне экзотичное. Сначала гремели ксилофоны, потом появились гробы, что как-то связано с индейской мифологией. В зале наступила полная темнота, и фосфоресцирующие гробы стали летать над сценой. Такое даже Краснов бы не придумал. Путин наклонился к Фетисову: "Это круто!" — сказал он. Фетисов, закаленный шутками в раздевалках лучших команд мира, ответил: "Это похороны Зальцбурга!" Наш президент мгновенно повернулся к сидящему сзади канцлеру и тоже на немецком, правда, без акцента, доброжелательно сказал: "Это ваши похороны!" Пожелания президента ОКР были дезавуированы. Так, оказывается, сурово выглядит настоящая спортивная дипломатия.
Потом действо кончилось и двери театра распахнулись. Гости вышли к накрытым под ночным небом столам. Члены МОК, презрев ужин, выстроились в очередь, чтобы поздороваться с нашим президентом: вне всяких сомнений, именно он был "главным блюдом" вечера. Дальше происходило нечто невероятное: к каждому подходящему члену МОК, а их больше сотни, Путин обращался не с дежурным: "Рад познакомиться", а строго адресно, обсуждая самые животрепещущие темы, которыми занимался представленный господин. Напоминало это сеанс белой магии с разоблачением и приводило международных функционеров в замешательство.
Было видно, что Путин и сам получает удовольствие от этого представления. Наконец, перед ним оказался худенький пакистанец, глава Международной федерации бокса. Против него наша федерация участвовала в каких-то сомнительных интригах. Путин поздоровался с пакистанцем и спросил неизвестно у кого: "Где Муров?" Через секунду к нему выдавили начальника ФСО генерала Мурова, румяного и дородного. Путин критически оглядел своего сотрудника и сказал пакистанцу: "Это наш новый президент федерации бокса. Мы посоветуем ему похудеть". Муров застенчиво улыбался. Пакистанец отошел в глубоком раздумье.
...А я вспомнил, как незадолго до поездки в Гватемалу в Кремле проходил Совет при президенте по физической культуре и спорту. В самом конце, когда с докладами закончили, члены совета высказывали президенту все, что наболело. Тянул руку и Тягачев. Путин дал ему слово.
— Уважаемый Владимир Владимирович,— четко выпалил президент ОКР, будто он произносит клятву.— Хочу вам доложить, что у нас обновился состав президентов федераций. Николай Платонович (Патрушев — тогда директор ФСБ) возглавил волейбол, Евгений Алексеевич (Муров) — бокс... — он назвал еще пару фамилий силовиков и гордо замолчал.
— Что ни делаем, все какое-то НКВД получается,— грустно заметил президент...
Следующее утро было решающим. Сессия МОК начиналась с вопроса выбора города — столицы зимней Олимпиады-2014. Путин улетал в Москву, не дожидаясь объявления итогов. Тарпищев меня уверял, что сделал он это по совету Самаранча, который вспомнил, как в свое время король Швеции остался в зале и испытал горечь поражения, которую короли должны избегать.
В ожидании результата "народ" двинулся через дорогу в непривычно притихший "Русский дом". Тут я услышал интересные подробности о вчерашнем вечере. Напоминаю, что президент прилетел в Гватемалу из Бостона, где встречался с американским коллегой. Так вот, по дороге из Бостона в самолете Путин изучал досье на всех членов МОК. То есть если на каждого собрали хотя бы по две страницы, то это уже вполне увесистый фолиант — больше 200 страниц. Говорят, за несколько часов полета Путин выучил его наизусть...
В "Русском доме" на террасе третьего этажа мы следили за мониторами, транслирующими ход сессии. Одно было ясно: выпивать будем при любом раскладе. Наконец, заставка на мониторе зашевелилась, раскрылся на экране зал сессии, где сидели напряженные соискатели зимней Олимпиады. Зал на экране напряженно замер. На сцену вышел Жак Рогге.
Он достал из конверта лист бумаги, прочел и показал: "Сочи-2014".
Напряжение в "Русском доме" сменилось громовым "Ура!". То, что через пятнадцать минут началось в нашем дворике, не поддается описанию. В этом месте надо показывать, как говорят профессионалы, видеоряд. Прежде всего площадка наполнилась членами МОК, которые до сегодняшнего вечера даже не ходили по этой стороне улицы, огибая "Русский дом" как чумной барак. Пожилые господа с удовольствием отплясывали с девушками из питерского балета на льду. На галерее второго этажа особо ценные сотрудники МОК, то есть безусловные наши сторонники, сидели, тесно прижавшись друг к другу, за сдвинутыми столами. Сбиваясь с ног, официанты-гватемальцы таскали горы блинов и миски с искрой. Повариха из аргентинского посольства явно была многостаночница. Внизу, в таверне, жарили мясо. Усеченный казачий хор, иначе балкон бы рухнул, грянул, вероятно, что-то застольное. Солист с лопатой-бородой в форме есаула преданно глядел на принца Альбера. Мне показалось, что князь Монако перекрестился — казаки рванули так, что, кажется, деревья зашатались. Пока шел фольклорный концерт, артисты балета переодевались и приводили себя в порядок. Всем известно, что на льду быстро трезвеешь. На удивление ловко они прокатали весь балет, причем никто не упал, только темп был несколько ускоренным. Так для "Спящей красавицы" оказалось даже лучше. Видимо, на скорости им легче было держать равновесие.
Потом на полчаса был салют, фейерверком такое назвать трудно. Гватемала содрогнулась. И дальше — снова танцы...
Жуков, Фетисов и я к тому времени перебрались в бар гостиницы. Здесь царила абсолютная тишина. Вероятно, все ее постояльцы, участники выбора города-героя, ушли или грустить в свои резиденции, или, скорее всего, пили и плясали в нашей. Бармен спал за стойкой. За соседним столиком сидели два южнокорейца с девушкой, которая в их команде была кем-то вроде пресс-атташе. Разговаривали они шепотом и безостановочно наливали себе виски. Спонсором южнокорейского Пхенчхана была фирма "Самсунг", на всякий случай генеральный спонсор МОК. Пхенчхан уже один раз выставлял свою кандидатуру, и, в отличие от Сочи, где "конь не валялся", все спортивные объекты там уже были построены.
В Москве начиналось утро, и вице-премьер Жуков набрал телефон премьера Фрадкова, чтобы доложить об успешно проделанной работе.
Южные корейцы, услышав русскую речь, дружно встали и солдатским шагом направились к дверям. На пороге девушка упала плашмя. Друзья ее вынесли, как уносят павшего бойца с поля боя. В простенке за спиной Фетисова стояла бронзовая скульптура хоккеиста. Как он попал в Гватемалу, объяснить никто не мог.