Московский центр искусств на Неглинной продолжает потчевать публику художественными раритетами из частных собраний. После имевшей успех выставки, посвященной "теме дерева в русском искусстве", там открылась экспозиция "Люди, львы, орлы и куропатки". Разнообразие тварей, представленных на рисунках известных русских художников первой половины ХХ века, вполне соответствует чеховскому списку.
Выставка привлекает громкими именами — Михаил Ларионов, Давид Бурлюк, Валентин Серов, Петр Митурич, Давид Штеренберг. Однако если убрать этикетки, то даже специалист с трудом отличит, начертан ли данный зверь рукой авангардиста или классициста. Отыскивать приметы авторской индивидуальности в этих бесхитростных зарисовках с натуры — занятие довольно бессмысленное. Большинство работ представляют собой не самостоятельные произведения, а наброски, сделанные "для себя", на память, для тренировки руки. Можно, конечно, спорить о том, кто виртуознее схватил движения затворников зоосада — Лев Бруни или Давид Штеренберг, или сравнивать изображения одомашненных тварей с их дикими собратьями, но нет никакого повода говорить о школах и направлениях в анималистическом жанре. Просто за их отсутствием.
Исключение составляют рисунки Василия Ватагина, главного русского анималиста, чье творчество представлено на выставке наиболее полно. Вот кто работал с животными профессионально, пытаясь не только поймать непосредственное впечатление, но и придать ему определенную стилистическую огранку. Впрочем, те, кто умиляется не от искусства, а от его первоисточника, могут обвинить его в жестоком обращении с животными — за нарочитое утрирование и упрощение форм, сведение их к канонам кубизма или слишком вычурной линии модерна.
Курьезный интерес вызывают миниатюры Василия Губина, малоизвестного художника-ветерана, в двадцатые участвовавшего в группе "Путь живописи". Его серия "Насекомые", исполненная в 70-е годы, могла бы служить иллюстрацией к энтомологическому справочнику (все детали анатомии мошек, жучков и комариков переданы им с дотошностью). Удивительно то, что всю эту мелкоту художник смог разглядеть лишь тогда, когда болезнь лишила его нормального зрения. После операции по удалению катаракты он вернулся к обычной, человеческой, оптике восприятия окружающего мира. Знатокам современного московского искусства "болезненные" орнаменты из насекомых Губина напомнят работы Александра Мареева, который добился такого же художественного эффекта без медицинского вмешательства.
Вообще, по сравнению с современными анималистами русские художники первой половины нашего века — невинные дети. Им никогда бы не пришло в голову, как, например, Олегу Кулику, не просто любоваться животными, но и поставить себя на их место. Его перформанс-перевоплощение мог бы украсить неожиданным акцентом скучноватую тематическую подборку. Но, очевидно, организаторы выставки сами считают себя художниками, способными "по-современному" аранжировать шоу: они не постеснялись украсить стены птичками и облаками, до боли напоминающими типичное оформление советского детсада, а чтоб зрители не скучали, заставили их слушать бесконечные фонограммы звуков живой природы из расставленных в разных местах магнитофонов. Прямо "Чайка" какая-то.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА