Для каких целей участники списка Forbes построили бизнес-школу "Сколково"? Возможно ли в России сделать бизнес-школу прибыльной? Об этом и многом другом в рамках проекта "Коммерсантъ в "Сколково" Михаилу Хомичу рассказал Валентин Завадников, вице-президент бизнес-школы "Сколково".
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
–– Сегодня мы беседуем с вице-президентом бизнес-школы Валентином Георгиевичем Завадниковым. Валентин Георгиевич, добрый день.
–– Добрый день.
–– Сразу же, наверное, поговорим о целях и задачах бизнес-школы. Вы один из тех, кто стоял у истоков бизнес-школы. Те люди, которые все это начинали, это же бизнесмены, значит, они не могли ставить какие-то общие цели, наверняка были конкретные цели и задачи. Что это были за цели и задачи?
–– Цели были очень простые на самом деле. Мы каждый раз, общаясь и встречаясь друг с другом, говорили: "Мне нужен человек для дела. Хочу начать новый проект, но нет людей. Не посоветует кто-нибудь человека?" В какой-то момент поняли, что проблема фундаментальная, и если ты хочешь разговаривать с людьми на понятном для тебя языке, то спасение утопающих дело рук самих утопающих. То есть нужно создать механизм, который бы позволил таким людям появляться, то есть таких людей находить, их каким-то образом образовывать и с ними иметь дела.
–– Первоначально была задача сделать школу профессионалов, которых мы же потом и будем брать на работу?
–– Да, с которыми мы можем разговаривать, они будут нас понимать, будут знать, что мы хотим, чтобы не надо было на переучивание людей, которые приходят, тратить время, объясняя ему свои цели и свои представления о жизни, свое видение бизнеса.
–– Есть же прекрасные бизнес-школы, уже функционировавшие в то время за рубежом, с большой историей, практикой.
–– Проблема заключается в том, что фактически невозможно выучить человека, оторванного от среды. То есть понятно, что любая бизнес-школа, континентальная или американская, дают, естественно, азы менеджмента и управления как такового. Но все равно большую роль имеет отношенческая стилистика бизнеса, стилистика бизнеса на конкретной территории.
Невозможно учиться бизнесу в России на колумбийских кейсах. Все равно потом нужен период адаптации для этой страны. Поэтому, учитывая, что все-таки страна большая, территория большая, страна своеобразная в силу любых исторических и этнических, культурных влияний, посчитали, что проще сделать собственную школу, взяв разный опыт передовых бизнес-школ, которые в то время были как в Штатах, так и в Бразилии, в новых странах: в Китае, в Индии, и постарались понять, как сделать нормальную школу менеджмента здесь.
–– Если говорить о текущем состоянии бизнес-школы, школе почти семь лет. Читал ваше интервью, посвященное парусному спорту, вы несколько раз там говорили одну и ту же фразу, что аппетит приходит во время еды, вот сначала ввязываемся в драку, и если хорошо получается, посмотрим, какие цели еще можно поставить. Сейчас школе почти семь лет. С какими результатами вы подошли к семилетию? Как бы вы хотели отметить десятилетие, какие результаты должны быть там?
–– Изначально, когда мы стартовали, мы понимали, что у нас должен быть MBA. При этом мы понимали изначально, что MBA не есть основной и главный продукт школы. Мы все-таки сразу понимали, что это будет много разных программ. Будут программы сертифицированные, тот же MBA, Executive MBA, специальные программы, будут программы корпоративные, и будут программы открытые, что называется. Подойдя к семилетию, мы говорим, что, очевидно, мы состоялись как школа, у нас есть достаточно понятное понимание, наше представление о том, как мы будем развивать сертифицированные программы, у нас есть понимание, как мы будем развивать ExEd (Executive Education, программа обучения для корпораций – прим. ред.). У нас есть понимание, как мы будем расти в области других программ. То есть понятно, что у нас существует Startup Academy. Понятно, что мы сейчас запустили практику для директоров. Понятно, что мы достаточно активно сейчас, находясь в проекте обучение ректоров. Понимаем, что, очевидно, мы постараемся сделать что-то типа империи Master of Public Administration.
–– Если мы говорим о целях, то чаще всего, если речь идет о бизнесе, речь идет о KPI. То есть мы говорим о каких-то количественно измеримых показателях. Понятно, что школа уже состоялась, она уже чего-то достигла.
–– Одно не отменяет другое, естественно. Есть контент, но при этом понятно, что школа –– это бизнес. А мы не можем быть убыточными, у нас нет цели исключительно зарабатывать, но нам нужно развиваться. То есть деньги на собственное развитие школа должна зарабатывать сама. Когда я говорю "зарабатывать", нужно понимать, что это в широком смысле. Мы понимаем под этим и продажу образовательного продукта, продажу сопутствующего продукта для сервисов, и, вне всякого сомнения, это фандрайзинг, продажа имени собственной школы.
–– Если оценивать те успехи, которые школа достигла сейчас, может быть, поделитесь, какие сейчас самые основные, может быть, болевые точки, ключевые челенджи, которые стоят перед бизнес-школой именно здесь и сейчас в данный момент?
–– Мы достаточно активно занимались тем, что предыдущие 1,5 года сильно ремоделировали Executive MBA. Мы находимся сейчас в новой стадии переформатирования классической программы MBA. Мы перестраиваем достаточно сильно сегмент Executive Education для корпораций. Мы сейчас пытаемся выстроить для себя некоторую платформу, которая позволяет нам делать специфические наборы, сервис для каждой корпорации.
–– У меня вопрос по поводу самого проекта "Сколково", и потом перейдем к конкретным продуктам. Если посмотреть на сам проект, любой проект в России, особенно такого масштаба, невозможен без какого-то взаимодействия с государством. Как-то взаимодействие строилось, строится, какие есть сложности, как этот процесс выстроен?
–– Исторически мы фактически входили в национальные проекты. У нас полностью частный проект, но при этом государство в лице руководства страны было погружено в проект. В разные времена разные представители нашего правительства входили и входят в состав международного попечительского совета. Поэтому понимание о том, куда мы двигаемся, как мы двигаемся, у власти присутствовало. Дальше мы как-то взаимодействуем с властью так же, как все другие любые учебные заведения.
–– Нет такого, что вот здесь у нас частный капитал, который по определению всегда более эффективен, но просто люди хотят вернуть свои деньги и понимать, куда они вкладывают?
–– Нет, у нас все-таки проект же не носит коммерческой цели. Мы не собираемся возвращать свои деньги. Изначально мы говорили, что мы хотим получить качественное учебное заведение.
–– То есть социальная миссия первоочередная?
–– Да. Школа должна сама зарабатывать, развиваться, но при этом никто не собирается деньги вернуть оттуда.
–– Удивительно с точки зрения инвестиций, то есть просто такое социальное дело, мы даем деньги и не собираемся их возвращать.
–– Мы собираемся получить результат иным образом. Мы собираемся получить людей, с которыми мы можем общаться на одном языке, которые понимают, как правильно функционирует развитие.
–– Валентин Георгиевич, у вас есть опыт работы в РАО ЕЭС, в Совете федерации. Такой опыт работы в коридорах власти что-то дал при построении бизнес-школы? Может быть, как переняли оттуда то, как выстроена система топ-менеджмента?
–– Все очень просто. Я периодически находился или в бизнесе, или в публичной политике, или в исполнительной власти. И, вне всякого сомнения, это все бесценный опыт. Я бы сказал так, и понимание, как функционирует бизнес, нужно чиновникам. Чиновникам нужно понимать, как работает публичная политика. Политикам нужно понимать, что можно, а что нельзя обещать, и как работают механизмы управления в бизнесе и в исполнительной власти.
–– Если я правильно понимаю, вы такой министр иностранных дел школы.
–– Я не могу сказать, что я министр иностранных дел школы. Школа находится в периоде трансформации. Мы достаточно активно растущий организм. Так что, у меня такая как бы квази-социальная миссия. Я от группы учредителей физически нахожусь в школе и погружен в ее операционную деятельность.
–– Не могу не спросить. Вы известны занятием яхтингом, и, наверное, один из самых известных спортсменов России, насколько управление школы можно сравнить с управлением яхтой?
–– Это такие стандартные, я бы сказал, аллегории. Вне всякого сомнения, яхта, особенно то, чем занимаюсь я, это достаточно профессиональный вид спорта, командный, где каждый несет ответственность за свое дело, не имея возможности обсуждать его длительно, то есть каждый человек на своем рабочем месте принимает решения. Это восемь-десять человек, которые функционируют как целостный механизм. С этой точки зрения это вне всякого сомнения коммуникация, понимание ответственности и это естественная вещь.
Школа, конечно, не двигается на таких скоростях. У школы конкуренты не находятся столь близко. Но они, вне всякого сомнения, есть. При этом среда сложная. В яхтенном спорте вы боретесь и с конкурентами, и с непреодолимыми силами природы. То же самое и здесь.
–– Я позволю себе поспорить насчет конкурентов. Кого вы видите конкурентами?
–– Может, я скажу нагло, но конкурентов в стране мы не видим, именно в нашей области. Когда мы говорим о школах управления как таковых, то понятно, что мы ориентируемся на международные школы как Старого света, так Америки, так и всех изменяющихся, трансформирующихся рынков. Понятно, что мы туда смотрим. Но все-таки у вас нет расхождений на больших скоростях. Все-таки это более статичная вещь. Здесь больше людей, здесь больше культурных особенностей, здесь больше как раз вот этих кросс-культурных вещей.
–– Я задам вопрос в лоб, есть ли цель в каком-то рейтинге, например, Financial Times когда-нибудь обойти Wharton?
–– Нет, и мы это достаточно активно говорим. У нас цель не в этом. У нас цель другая. Мы думаем, что в нашей школе учатся следующие президенты страны, все руководители больших компаний учатся в нашей школе. Это цель.
–– Я перейду к практическим аспектам школы, которые сам вижу изнутри. Один из них это вопрос ректора. Насколько я знаю, в школе ведется дискуссия, кем должен быть ректор. Есть разные модели. Это "играющий тренер", или это "теоретик", или, может быть, будет два ректора? Какая сейчас позиция у учредителей бизнес-школы, куда все это движется?
–– Как известно, у ректора заканчивался срок работы летом. Мы с зимы начали процедуру выбора людей. У нас был сначала длинный список, там было порядка 20 человек, потом у нас был короткий список, в котором было порядка, по-моему, пяти человек. Потом была создана специальная комиссия, которая предлагала наблюдательному совету какое-то конечное количество кандидатур, и мы принимали решение. Понятно, что в значительной степени ситуация сильно зависит от людей, поэтому, когда вы понимаете, какими достоинствами обладает тот или иной человек, вы, собственно, под него и конструируете модель управления.
–– Уже определились с новым ректором?
–– Практически да. У нас будет ректор, chief executive officer, это главное исполнительное лицо, под которым будет несколько деканов.
–– То есть мы переходим к той модели, которую, кстати, далеко не все бизнес-школы берут, когда ректор –– это крепкий хозяйственник?
–– Мы находимся в развитии. Школе всего семь лет, поэтому нам нужен масштабный человек, который полностью занимается развитием школы во всех ее аспектах, а не только в области собственно программ.
–– Позволю себе вопрос в лоб: были ли в списке российские кандидаты, хотя бы в long list?
–– В списке было два российских кандидата, остался один.
–– Я спрошу о программе, в которой сам учусь, программа Executive MBA. У нас скоро выпускной, и есть много вопросов об Executive MBA. Я, наверное, отобрал тот, который больше всех интересует. В свое время о трудности попадания на программу Executive MBA ходили легенды, то есть, чтобы попасть на первую EMBA, нужно было пообщаться чуть ли с живыми богами, учредителями бизнес-школы, они могли отказать запросто, можно было не попасть. Сейчас, насколько я понимаю, есть некая борьба между продажами –– нужно больше участников –– и фильтром, который говорит: "нет, нужны качественные участники". Есть мнение, что этот фильтр становится слабее. Каков взгляд руководства на данный вопрос?
–– Мы тоже считаем, что он стал слабее. Мы перестраиваем некоторым образом все вопросы, чтобы выровнять этот момент.
–– То есть будет тяжелее?
–– Я бы сказал, не будет легче.
–– Коллеги, нужно торопиться поступать. Если взять этапы развития школы, можете сказать, какие там были ошибки допущены в целом при создании программ? Или это болезнь роста, или это не болезнь, а нормальный рост?
–– Да нет, это нормальный рост. Была попытка перенести западный опыт, условно говоря, на российскую почву. Нам нужны реальные местные кейсы и понимание людьми, как это все работает в нашей стране, то есть преподавать классический МВА по кейсам американским здесь, наверное, неправильно. Людям проще как раз ехать тогда в тот же самый Harvard или Wharton.
–– Если говорить о других продуктах бизнес-школы: Startup Academy, ExEd , насколько я понимаю, по ExEd бизнес-школа "Сколково" является школой номер один в мире по количеству обученных компаний, что вы скажете об этих продуктах?
–– Мы, конечно, не являемся школой номер один в мире по ExEd, но мы действительно конкурентны с теми, кому больше, чем 50 и 100 лет, то есть за семь лет, собственно, ExEd развился. У нас есть как раз проблема с этим взрывным ростом. Мы тоже находимся на границе возможностей цены-качества, поэтому мы тоже ведем программу к некоторому упрощению, стандартизации базовых блоков и более детальной кастомизации в интересах каждого конкретного отраслевого предприятия.
–– Завершая разговор, сама бизнес-школа, на мой взгляд, это один из проектов, который очень повышает инвестиционную привлекательность России. Какую можете дать рекомендацию для России в целом, как повысить инвестиционную привлекательность?
–– Это очень просто. Я считаю, что каждый должен делать то, за что он отвечает на своем месте. Я в этом плане не отвечаю за инвестиционную привлекательность России. Есть другие люди, которые за это отвечают.
–– Делай, как должен, и будь что будет?
–– Каждый должен делать то, чем он занимается. Мы говорим о качественном образовании в области управления. Мы понимаем, как людей научить управлять бизнесом, собственной жизнью, общественными дисциплинами. Мы это умеем делать. Если каждый будет делать правильно то, что он умеет делать, это и повышает инвестпривлекательность.
–– Скоро у бизнес-школы день рождения. Какое-то пожелание именно на этот день рождения?
–– Не останавливаться, развиваться.