Концерт рок
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
В зале Crocus City Hall выступила одна из самых востребованных британских групп последних лет — The xx. На концерте побывал ЛЕВ ГАНКИН.
Часа через два после своего первого в истории столичного концерта группа The xx опубликовала в своем фейсбуке коллаж из четырех фотографий: полный зал "Крокус Сити Холла", в едином порыве воздевающий руки ввысь (так публика отреагировала на появление фотоаппарата в руках певца и бас-гитариста Оливера Сима), матрешки с лицами музыкантов, чебурашка в кепке The xx и, наконец, напечатанное на листе бумаги лаконичное "spasiba" . Тихое английское трио Москва встретила примерно так же, как встречают его лондонские залы и европейские фестивали — хлебом, солью, гостинцами, аншлагом и овациями; в день концерта организаторам даже пришлось отдать в продажу дополнительную партию билетов в танцпартер. Эта народная любовь поначалу немного обескураживает, причем, кажется, не только сторонних наблюдателей, но и самих музыкантов, которые явно были тронуты оказанным приемом — они, в конце концов, меньше всего похожи на привычных к такому стадионных звезд. Однако сам концерт ярко показал, чем эти люди любовь заслужили.
Ответ до обидного прост: The xx пишут хорошие песни, хорошо их поют и очень эффектно подают. Последнее вызывало наибольшие сомнения — все-таки музыка у проекта декларативно негромкая, и было не вполне понятно, как именно она прозвучит на большой площадке. Однако уже открывающий номер "Try" не дал усомниться в том, что искусство превращать концерт в полноценное зрелище участники ансамбля освоили на отлично: сцена погрузилась в странный белесый туман, а прожектора освещали в основном вовсе не музыкантов, а сидящих с открытым ртом зрителей. На протяжении всего выступления свет играл в происходящем важную роль: разноцветные лучи то рисовали диковинные узоры на потолке "Крокуса", то взрывались слепящими стробоскопическими вспышками в такт ударам малого барабана (условного — номинальный барабанщик Джейми XX к живым ударным подходил редко, полагаясь вместо этого на целую батарею электронных гаджетов), а в бисовой композиции "Angels" тонкий световой пучок пронзил по очереди каждого из троих музыкантов, внезапно оказавшихся на одной диагональной оси. Трудно сказать, как все это выглядело снизу, из танцпартера, но из бельэтажа, где оказался автор этих строк, смотрелось по-настоящему впечатляюще.
С другой стороны, московский концерт показал еще и то, что Джейми XX вовсе не лукавил, когда утверждал, что свежий материал группы в значительной степени вдохновлен клубной, танцевальной культурой. По записям слышно этого, откровенно говоря, не было, но живьем все встало на свои места: на откуп Джейми была отдана вся задняя часть сцены, на которой он разместил свои хитроумные приборы и затем бегал от одного к другому весь концерт. В итоге кое-где даже был слышен пресловутый дабстеповый басовый "воббл", в других фрагментах казалось, что вот-вот начнется рейв, а песня "Reunion" приросла продолжительной электронной кодой, в которой вскоре удалось узнать "Far Nearer", собственное сочинение Джейми. Комбинация всей этой впередсмотрящей электроники с проникновенной подачей вокалистов сработала идеально: получилась музыка вроде бы разом и современная (даже, не будем бояться этого слова, модная), и вневременная — обязанная в равной степени актуальной клубной культуре и великим традициям британской поп-музыки былых эпох. Тем более что уровни инструментов были отстроены идеально: даже когда Джейми ударялся в почти индустриальный скрежет или запускал партию глубокого, пульсирующего баса, это не заглушало ни спокойного голоса певицы Роми Мэдли Крофт, ни ее же эфирных, парящих в воздухе гитарных партий.
Голос у нее между тем оказался чистейшим — что тоже в значительной степени стало открытием: на записях Роми и Оливеру, в большинстве композиций поющим по очереди, хватало эдакого доверительного полушепота, но живьем все же общий уровень децибелов чуть повысился; в этих условиях надо было именно что петь, и получалось это у них — особенно у Роми — замечательно. Единственное, о чем приходилось немного жалеть: издалека не было видно непременной для The xx сценической "химии" — обменов быстрыми взглядами и полуулыбками, того безмолвного, но искреннего и прочувствованного общения между музыкантами, которое создает этой музыке ее специфический, почти ни с чем не сравнимый эмоциональный фон. Вероятно, эту проблему можно было решить, повесив по бокам сцены экраны — но с другой стороны, в таком случае это окончательно превратилось бы в стадионный концерт, тогда как на самом деле жанр у выступления The xx совсем иной. Оно скорее сродни квартирнику, камерному представлению для своих, просто этих своих в данном случае — несколько тысяч человек.