В Русском музее открылась выставка "Отдел новейших течений. Последние поступления". То, что этот самый радикальный отдел петербургского музея не бездельничает, понятно по его афише: за год в ней сменяется несколько десятков выставок современного искусства. Но из чего именно состоят фонды отдела, до последнего времени было известно лишь посвященным — его постоянной экспозиции в Русском пока нет. А зря, фондов хватило бы на небольшой музей современного искусства, считает корреспондент Ъ КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
Эта выставка о том, какое современное искусство Русский музей уже купил и какое собирается купить в ближайшее время. Всего сейчас в фондах отдела около тысячи вещей, выставлено меньше ста. В основном фотография и живопись. Петербургский с московскими вкраплениями неоакадемизм. Каждая тема — сознательное акцентирование интересов конкретных кураторов отдела, которые, собственно, и определяют политику музея. За неоакадемизмом видна тень его постоянного теоретика Екатерины Андреевой. Сергей Бугаев (он же Африка) обязан своим присутствием Олесе Туркиной, доведшей художника до нынешней Венецианской биеннале. А вкусы заведующего отделом Александра Боровского выдают коллекция фотографии и обилие абстрактной живописи.
Как попадает современное искусство в Русский музей? За не очень большие деньги, в большинстве своем вообще даром. Это видно и по нынешней экспозиции — некоторые вещи уже знакомы, но гораздо более знакомы имена авторов. В большинстве своем это те, кто был отмечен персональными выставками в Русском музее (Тимур Новиков, Ольга Тобрелутс, Леонид Борисов, Ирина Вальдрон, Борис Савельев, Вадим Журавлев), или те, кто постоянно присутствует в их сборных проектах. Выставки — главный источник поступлений. После каждой из них что-то остается в музее. Да и из мастерских работы, как правило, уходят в Русский за небольшие деньги, ведь Русский музей — это строчка в художественной биографии, будущая выставка, совместный проект, каталог.
Боровский поясняет это так: понятие рыночной цены на произведения современного искусства далеко не точное. Немногим из патронируемых Русским музеем удается сегодня дорого продать свои вещи — бум на русское искусство давно позади. Но те, у кого вещи находятся в фондах Русского музея, имеют шанс потом продать свои работы подороже — здесь интересы музея и художника взаимны.
Жаль, что Русский музей пока не хочет представить эту коллекцию полностью. То ли из гордости ("наш музей и так замечательный"), то ли из боязни, что отдельно на современное искусство ходить не будут, то ли из педагогических соображений, но вещи из собрания отдела новейших течений будут поставлены в длиннющий хронологический ряд основного здания на площади Искусств.
Меж тем из соавтора ярких акций и кучи временных экспозиций музей может стать культуртрегером. До сих пор эту роль на ниве современного искусства в Русском музее выполнял единственный в России "внутренний" музей Людвига с его Кабаковым, Ольденбургом, Кунсом и хилым, но все-таки настоящим Уорхолом. Кажется, логичнее всего было разместить коллекцию отдела Боровского рядом в том же Мраморном дворце и получить в результате целый музей современного искусства — не очень ровный по качеству, но вполне способный со временем это преодолеть.