Полюса Монтрё

Фестиваль джаз

Первое из трех выступлений Принса на джазовом фестивале в Монтрё (см. "Ъ" от 15 июля) было, как выяснилось, разминкой — во время нее музыкант лишь обозначил правила, по которым решил играть в эти вечера. В сет-листе только премьеры и кавер-версии — глобальных радиохитов минимум. На первом концерте — "Purple Rain", на втором — "Nothing Compares 2U", на третьем — "When Doves Cry". В течение этих вечеров всплыли приятные неожиданности вроде "Raspberry Beret", "1999" или "Satisfied", но музыкант дал ясно понять, что картину своей карьеры, насчитывающей более 35 лет, он будет рисовать, не прибегая к услугам "Kiss" или "Most Beautiful Girl In The World". Принсу было интереснее вспомнить вещи со своих альбомов конца 1970-х, поднять каталоги Sly and The Family Stone и Ареты Франклин, отдать дань Майклу и Джанет Джексон, сыграть стандарты Джеймса Брауна и Чаки Хан, показать во всей красе музыкантов из классических фанковых команд Graham Central Station и Tower Of Power, которые вошли в обновленный состав его старой группы New Power Generation. Лидеру Graham Central Station Ларри Грэму в Монтрё даже была посвящена специальная ночная программа. Но самым неожиданным поворотом сюжета быть третий концерт, который Принс дал лишь в сопровождении трех барышень из группы 3rdEyeGirl.

Выдав подряд два вечера высококлассного фанка и соула, Принс вдруг сыграл выдающийся по энергетике концерт гитарного рока. В отличие от многих гитаристов, которых за кулисами во время концертов ждут шеренги гитар и суетливых техников сцены, подносящих инструменты один за другим, Принсу оказалось достаточно одного черного "гибсона" модели SG, чтобы продемонстрировать широчайший спектр звучаний и приемов, а главное — тип мастерства, который требует, кажется, принципиально других мозгов, нежели грандиозный фанковый грув, выданный в предыдущие два дня. Рок-н-ролл такого накала сегодня играют люди вроде Chickenfoot, так свободно чувствуют себя гитаристы первого эшелона — Стив Вай, Пол Гилберт. Это было чистое наслаждение — и если глаза уставали от блеска, можно было смотреть не на Принса, а, например, на гитаристку с наполовину выбритой головой Донну Грантис, которая норовила прилечь то на мониторы, то на руки фанатов, или на барабанщицу Ханну Форд Уэлтон, игравшую как богиня, не отрывая при этом влюбленно-вожделеющего взгляда от своего босса.

А после лютого рокового сета Принс в честь окончания своей резиденции в Монтрё устроил дискотеку прямо на сцене Auditorium Stravinski — снова с масштабной духовой секцией и танцовщицами. Принс сел за клавиши и, начав с "When Doves Cry", завел кипучий фанковый джем с элементами электро — причем на сцену выскочили с полсотни поклонников, которые, не веря своему счастью, плясали вместе с трубачами. Герой фестиваля восседал в этой толпе, словно Стиви Уандер, не уставая поддавать жару. Фактически в эти три дня он не просто показал, что может все. Он был самой музыкой. Случившийся на следующий день концерт Стинга с программой всем известных хитов выглядел неряшливым afterparty. После трех вечеров в стиле "как скажу, так и будет" — "лучшее, любимое и только для вас".

Полной противоположностью вечерам Принса оказался концерт Woodkid, ажиотаж вокруг которого был с ними вполне сравним. В прошлом году француз Йоанн Лемуан, выступающий под псевдонимом Woodkid, появился в Монтрё как артист, разогревавший Лану Дель Рей в зале Miles Davis Hall. Теперь ему отдали хедлайнерский сет на самой большой площадке — Auditorium Stravinski. Аккомпанировал оркестр Sinfonietta de Lausanne. Если Принс продемонстрировал способность быть неотразимым в любом составе и в любом стиле, то Woodkid показал искусство, которое рождается только в сочетании обязательных составляющих и при этом совершенно сегодняшнее, новое. Woodkid добивается переживаний, родственных стадионному року, не используя гитар,— и это не семплы из лэптопа, это живое чувство. Барабаны вкупе с глубоким, низким, уже ставшим визитной карточкой Woodkid звуком оркестровых духовых создают его музыке буквально эпический вес. Видеоинсталляции добавляют необходимый захватывающий масштаб, увлекая в выдуманные миры. В этом продукте все очень точно выверено, и вариации сложно себе представить. А на авансцене суетится человечек в бейсболке и серферских штанах за два доллара. Его вокальные данные близки к нулевым, он ни на чем не играет и ловчее всего в своей жизни управляется, кажется, с компьютерной мышкой. В отличие от Принса — с его аристократической грацией, подведенными ресницами и богато расшитыми камзолами — Woodkid видится на подмостках человеком случайным. И все-таки именно он, это можно сказать с уверенностью, изменил лицо популярной музыки, заставив говорить о ней в каких-то других терминах и оценивать в других категориях, нежели песни 55-летнего многостаночника из Миннеаполиса.