В Пекине завершился Всемирный архитектурный конгресс — крупнейший архитектурный форум, подводивший итоги развития архитектуры в ХХ веке. Руководитель делегации России, президент Союза архитекторов ЮРИЙ ГНЕДОВСКИЙ рассказал о конгрессе корреспонденту "Коммерсанта" ГРИГОРИЮ Ъ-РЕВЗИНУ
— Юрий Петрович, всемирные архитектурные конгрессы — насколько они представительны? Масса архитектурной бюрократии из всех стран...
— Термин "архитектурная бюрократия" вообще неприменим к руководителям союзов архитекторов, демократически избираемым из числа практикующих архитекторов. Международный союз архитекторов объединяет 106 стран, представляющих более миллиона архитекторов. Ни одна профессия не имеет подобной всемирной организации. В Пекине были звезды мировой архитектуры — Жан Нувель, Терри Фаррел, Николас Гримшоу, Поль Андре, Моше Сафди, Чарльз Кореа.
— А наша делегация?
— Были руководители союза, Академии архитектуры, Москомархитектуры, главные архитекторы ряда городов — более шестидесяти человек. Хочу особо подчеркнуть участие правительства Москвы, не только оказавшего нам финансовую поддержку, но и принявшего участие в конгрессе. С нами ездил Владимир Ресин.
— Мы делали выставку. Понравилась?
— Однозначно я не могу сказать. Там было так много выставок, что наша... Шесть метров экспозиции нам дали бесплатно, еще шесть мы, напрягшись с помощью московского правительства, выкупили на коммерческой основе. Получилась небольшая выставка.
— Понятно. А тема конгресса?
— Архитектура XXI века.
— Что же нас ожидает в XXI веке?
— Гуманизация архитектуры. В отношении того, что архитектура должна быть больше связана с природой и в формообразовании, и во включении природы внутрь здания, и даже на кровлю здания. Большую роль будет играть экология, энергосберегающие системы, использование силы ветра и других подобных сил. Чтобы сократить пожирание природных ресурсов.
— Растворение в природе, ограничение потребностей — восточный, если не китайский, то японский, комплекс идей. Такая программа продиктована местом проведения конгресса?
— И да и нет. Это еще и стремление развитых стран сохранить экологию планеты. Но я должен заметить, что теория здесь расходится с практикой. Во всех городах Китая растут небоскребы. Вот в Шанхае последний — 86 этажей, по числу лет Ден Сяо Пина, так у них там принято. После того что я там увидел, я приехал в Москву — и поразился. Вот мы, считается, строим крупный комплекс (Российский культурный центр на Краснохолмской набережной, Ю. Гнедовский — автор проекта.— Ъ), Борис Тхор,— просто огромный комплекс, Сити. А это мелочи, там на каждом шагу такие комплексы. Причем, должен сказать, там мало хорошей архитектуры. Она большая, комфортная, везде кондиционеры, но как архитектура... Вот мы ругаем наш кич, а там этого гораздо больше. И по размерам он больше.
— Что, прямо на небоскребах — кич? Как у нас? У нас башенки, а у них, что, пагоды?
— Вот именно. Но у нас при этом современное прочтение исторических прообразов, а у них — прямо так цитируется. Хотя поиск идет в широком диапазоне. Может возникнуть здание из стекла, может неоклассика этажей на тридцать. Какой-то разнобой в архитектуре. Ресин даже сказал, что они как-то не по-пекински строят.
— Как вы описываете, получается похоже на нас: западное коммерческое строительство плюс местный стиль. У нас — по-московски, у них — по-пекински.
— Мне кажется, местный стиль важен. Вот наглядный пример. На Конгрессе все коллеги — индийцы, африканцы — были одеты по международной норме: пиджаки, галстуки. А на торжественное заседание они пришли в национальных одеждах — так это совершенно иначе выглядит. Прямо преображаются люди, в них что-то такое царственное появляется. Я думаю, что в архитектуре мы тоже не должны одеваться в одинаковые одежды. Мой идеал — архитектура Японии, она и остро современна, и национальна.
— В Японии получается. Но при этом наша архитектура кажется провинциальной. Да и пекинская, судя по вашим описаниям, не радует. Рядом с парой глобальное--региональное существует другая — провинциальное--не провинциальное.
— В этом определении присутствует высокомерие столицы. А ведь когда вы приезжаете в провинцию, вас как раз умиляют масштабы, уют.
— Нас — да. Но это когда мы приезжаем из столицы в провинцию. А когда сам оказываешься провинциалом — это уже не умиляет.
— У нас на эту тему состоялся примечательный разговор с Георгием Стоиловым — экс-президентом Международного союза архитекторов, который создал когда-то Международную академию архитектуры. Знаете, он человек такой напористый, на энтузиазме создал академию, и он сказал: "Слушай, ну как же так? Россия в 20-30-е годы дала толчок всей мировой архитектуре. Вот тебе, Юрий, сколько ты лет в союзе, скажут: при тебе была такая архитектура. Вы же должны собрать силы, рвануть, показать этим западным..."
— А вы?
— Я рассердился, и говорю: "Георгий, ты смотришь поверхностно. В 20-е годы у нас был рывок в литературе, и в других видах искусства, и в архитектуре. Но откуда он взялся? Из российской культуры начала XX века. И Малевич был до того, как грянула октябрьская революция. Ее идеалы оказались созвучны жизнестроительному пафосу авангарда. И он за десятилетие явил миру мощное творческое движение. Потом пришел товарищ Сталин и прекратил это безобразие. Прекратил постольку, поскольку почувствовал, что это еще из того времени, когда вольность была, свобода творчества, искренность. Чтобы возникло мастерство, нужно набрать мощный потенциал. А тут всех сначала выстригли, потом много лет причесывали, а теперь ты хочешь, чтобы все рванули на уровне наших предшественников".
— У ваших предшественников было ощущение, что они создают главную архитектуру в мире. Просто в качестве примера — письма Бурова. Он пишет про Корбюзье — да, у него, конечно, архитектура, но он страшно наивный человек. Он не понимает, что сделать нормальную архитектуру можно только после социальной революции. Жене пишет — не в союз. У него совершенно очевидное ощущение, что это он в центре мира, а Корбюзье на окраине. Сегодня ситуация противоположная. Есть образцовый капитализм на Западе, а у нас недокапитализм. И у них образцовая архитектура, а у нас — недоархитектура.
— Знаете, уже много лет идут призывы к изобретению национальной идеи. "Архитектурная идея" — из этой же категории. Я думаю, мы с вами эту идею сейчас не выдумаем. У нас тридцать лет архитектура была подмята и строительством, и государством. От этого так сразу не избавишься.