В Московском центре искусств на Неглинной открылась вторая серия выставки "Цветы и листья". В обновленной экспозиции собрано более 60 произведений пейзажной живописи и графики русских художников первой четверти XX века, которые могли бы как комментарий дополнить и собрания госмузеев. Принадлежат же выставленные работы частным московским коллекционерам. Их имена по известным соображениям выставка не афиширует.
Известно, что коллекционер смотрит на произведение другими глазами, нежели музейщик-искусствовед. Частнику важна качественно сработанная вещь, необязательно характерная для того или иного художника. Имя автора может быть и не слишком известным специалистам, но занесенным в неписаный реестр коллекционерских топов. Не в последнюю очередь важна "легенда" вещи, то есть то, что связано с ее происхождением — временем создания, любопытными обстоятельствами, вереницей коллекционерских перепродаж или обменов etc.
Такая story есть, например, у картины "Осенний сон" Елены Гуро: во сне художница увидела отрока с собакой, проснулась — запечатлела, отрок оказался похожим на явившегося поутру Бориса Эндера (впоследствии тот стал известным художником-графиком). По работе нельзя сказать, что она выполнена мастером авангарда, коллегой Малевича и Матюшина, к каковым причисляют Гуро. Ценность произведения, так сказать, биографическая.
Таких не похожих на себя художников на выставке достаточно. Надо быть ясновидящим, чтобы в германо-нордическом "Пейзаже с заходящим солнцем" опознать руку будущего творца "ленинианы" соцреалиста Исаака Бродского, или приписать зефирно-символистские видения мастеру монументального пейзажа Николаю Крымову. Похож и одновременно не похож на себя Петр Кончаловский: то по-ван-гоговски треплющий "Сирень", то по-сезанновски методично чеканящий приморский пейзаж, уподобляя Крым Экс-ан-Провансу. Для сравнения имеется и типичный П.К. — по-московски грузно написанный "Зимний день". Как явствует даже из названия, эта последняя картина имеет самое отдаленное отношение к хлорофиллской выставке. Впрочем, для летней, дивертисментной экспозиции это простительно.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ