Журналисты могут стать неприкосновенными. Депутаты Госдумы хотят ужесточить наказание за угрозы и нападения на сотрудников СМИ. Журналист Олег Кашин и один из авторов инициативы, депутат от партии "Справедливая Россия" Михаил Сердюк ответили на вопросы ведущей Дарьи Полыгаевой.
Фото: Максим Поляков, Коммерсантъ / купить фото
Авторы законопроекта предлагают увеличить с шести до десяти лет тюремный срок за преступления, опасные для жизни журналиста. За угрозы и насилие, не угрожающие здоровью журналиста, депутаты собираются ввести штраф в размере 200 тыс. руб. Кроме того, парламентарии предлагают распространить действие закона на случаи, когда журналист не выполнял служебное задание.
По данным организации "Репортеры без границ", в рейтинге безопасных для журналистов стран Россия занимает 148 место. За последние шесть лет в стране были убиты 12 сотрудников СМИ. Несколько журналистов подверглись жестким избиениям, среди них Олег Кашин.
— Михаил, скажите, какой смысл ужесточать наказания за эти преступления?
М.С.: Во-первых, конечно, я хотел бы сказать, что эта мера не исчерпывает вообще возможный ряд эффективных действий по этому вопросу. Во-вторых, нужен импульс, сигнал правоохранительным органам, политическому сообществу, руководству страны, что с этой ситуацией нельзя мириться, а надо действительно менять. И это одна из составляющих частей работы для борьбы с этим злом. Это долг депутата в этом отношении выполнить свою работу.
— Олег, как вы считаете, смысл есть в этом ужесточении?
О.К.: В этом ужесточении не больше смысла, чем в остальных законах, принятых Госдумой за последние полтора года. Разумеется, нет никакого смысла по многим пунктам. Во-первых, выделять журналистов в отдельную категорию, которая как-то особенно рискует, мне кажется, это неправильно. Потому что убитый в городе Пугачеве десантник не был журналистом, а его все-таки убили. У нас просто чаще убивают, чем в других странах. Во-вторых, по моему делу, по делу о покушении на меня, я совершенно точно могу сказать, что гораздо важнее, чем любые поправки к УК, просто элементарная работа Следственного комитета. По моему делу следственную группу распустили год назад, дело никто не ведет, по сути дела, формально оно не закрыто, по факту им никто не занимается. Более того, если вдруг такой закон будет принят, завтра выяснится, что те ОМОНовцы, которым сбили зубную эмаль на Болотной площади, были там внештатниками ОМОНовской газеты, поэтому за них будут сажать еще больше. Но такие простые парни, как я, так и останутся неотомщенными, скажем так.
— Господин Сердюк, вы сказали, что речь идет и о каких-то других инициативах, которые связаны с защитой журналистов. О чем еще может идти речь?
М.С.: Речь идет не о других инициативах, а о других составляющих процесса.
— Но вы сказали, что это не единственная идея?
М.С.: Да, это не единственная идея. Первое — это законодательное обеспечение, а второе — это исполнение. От него зависит не меньше. Я согласен с той болью, с которой об этом деле говорит Олег, он столкнулся, но очернять огульно легче всего, сказать, что Дума там непонятно чем занимается полтора года, вообще ничего не делает, тут же перейти на действия Следственного комитета. Они действительно не терпят никакой критики, но, к сожалению или к счастью, я не работаю в Следственном комитете, могу выполнять только свою работу.
О.К.: Нет, Дума делает много, Дума запрещает пропаганду геев и так далее. Дума как раз делает очень много.
М.С.: Олег, я не перебивал вас и буду признателен, если вы тоже этого не будете делать. Да, я согласен, что есть замечания, есть действительно очень много тех моментов, которые подвергаются критике, я сам это неоднократно делал в отношении своих коллег, но это абсолютно не значит, что вот сейчас один способ сказать, что Дума вообще по этому поводу может на работу не ходить, ничего не делать всем депутатам без исключения. Это не очень правильно, не очень правильно очернять так. Но необходимость наказания в данном случае — необходимый фактор, очень важный, который для преступников, совершающих или потенциально готовых совершить эти преступления, должен являться основополагающим.
С другой стороны, сказать, что сейчас этим законом мы не перекрываем убийства того же десантника, парня несчастного, нет такого закона, который бы перекрывал все случаи в стране и решал бы все проблемы насущные. Считал необходимым и считаю ужесточить ответственность, но с той же уверенностью могу сказать, что неотвратимость наказания еще более важна в данном случае, и работа правоохранительных органов, в частности Следственного комитета, потому что она имеет достаточно серьезное значение, даже, возможно, большее, поскольку одно без другого не будет. Это никто не отменял, это факт.
— А вы считаете, что увеличение сроков — это неотвратимость наказания автоматически?
М.С.: Нет, вы передергиваете. Я сказал, что это вторая составляющая, я говорил, что мы приравниваем наказание по степени ответственности к нападению на сотрудников правоохранительных органов. Поскольку это действительно такое отягчающее обстоятельство, на наш взгляд, и мировой опыт показывает, что зачастую у истоков любого коррупционного расследования появляется заметка журналистов, статья, какое-то расследование, которое и будет как бы создавать некие импульсы там всему. Но в этом отношении журналист абсолютно незащищен.
— Михаил, как вы будете отличать бытовые преступления от преступления, совершенного против журналиста в связи с его профессиональной деятельностью?
М.С.: Очень жаль, что такие уважаемые издания не знают, что у нас это делает суд, как бы критично мы к нему ни относились.
— Но вы же выдвигаете инициативу, вы там прописываете профессиональную деятельность журналиста.
М.С.: Смотрите, сначала идет следствие, после этого суд. Как бы ни относились к этим органам власти, как бы мы ни ругали, эту процедуру не осуществляют депутаты, и я этого делать тоже не буду.
— Но вы же прописываете профессиональную деятельность, то, чего раньше не было, насколько я понимаю.
М.С.: Не было, да. В чем различие? Служебная деятельность — это когда человек находится на своем месте работы, сидит в редакции, пишет статью, заметку в газету. Нет случаев, чтобы приходили и нападали там прямо в редакции газеты на людей. Просто какие-то исключения жуткие. Но человека могут подкараулить в подъезде, в парке. Если следствие все-таки проявит доблесть, а я надеюсь, что у нас такие времена наступят в стране, может быть, я искренне заблуждаюсь, но, тем не менее, и суд будет рассматривать дело это, этих преступников осуждать, и будет доказано, что это было по мотивам профессиональной деятельности журналиста, то в данном случае это будет являться тем отягчающим обстоятельством, и он будет отвечать по всей строгости закона. Но это совершенно не значит, что если он переспал с чужой женой, этого журналиста избили, и тут надо брать и по этому поводу что-то там придумывать. Конечно же, нет. Я бы не хотел идеализировать процесс работы следственных органов, полиции, всего прочего, но все-таки давайте трезвее смотреть на вещи. Законодательное обеспечение деятельности — необходимый элемент, депутаты этим должны заниматься.
— Олег, я так понимаю, что ваша главная претензия — к работе следствия? Дума, как говорит господин Сердюк, никак на это повлиять не может.
О.К.: Да нет, Дума, конечно, повлиять не может. Но просто этот закон ляжет в одну пачку с другими, контекст всегда важен, да, и в контексте других законов, принимаемых Госдумой, это еще одна такая избыточная и ненужная на самом деле депутатская инициатива, такая же, как борьба с гей-пропагандой или чем-то еще. Я был бы просто счастлив…
М.С.: А какие нужны? Олег, скажите, какие нужны? Вот про гей-пропаганду в четвертый раз сказали, вы тем самым пропагандируете. Скажите, какие нужны? Вот десяточку назовите, пожалуйста, нужных законов? Об этом и речь. Пять не назовут законов. Вот, назовите пять законов, которые необходимо принять Думе. Вот в этом и весь ответ, понимаете, огульно говорить…
О.К.: Нет, этот закон — действительно избыточная мера, потому что просто существующие законы должны уже работать. Если бы они реально работали, было бы великолепно. Но, к сожалению, этого нет, и очередной документ, стоящий через запятую вот со всем тем, о чем я сейчас говорю, не решит проблему. Я просто был бы счастлив, если бы товарищ Сердюк и его коллега Трапезников, по-моему, которые внесли этот закон, не использовали мой случай, мое имя в рекламе своего законопроекта, потому что мне он не нужен. Пострадавшему мне нужно, чтобы СК работал.