Военные, устроившие переворот в Египте, не хотят, чтобы иностранные журналисты освещали события в Каире. Специальный корреспондент газеты "Известия" Юрий Мацарский рассказал подробности ведущему Андрею Норкину.
Фото: REUTERS/Khaled Abdullah, Reuters
— Что там у тебя происходит?
— Да, действительно, нас пытались задержать, вернее, нас обыскали по полной программе, проверяли нашу съемку. Спасла привычка фотожурналистов удалять все фотографии, которые уже переданы в редакцию. Поэтому, по большому счету, нечего было предъявить спецслужбам. Это были люди в штатском, которые явились с самого утра в номер, в котором мы жили. Обыскали, переворошили все наши вещи, просмотрели карты памяти с видеокамеры, с двух фотокамер. Ничего не нашли, но предупредили, что без разрешения на работу мы можем здесь оказаться под арестом. Это уже, как известно, произошло с несколькими журналистами, которые здесь работают, в частности, с группой одного немецкого телеканала, с двумя или тремя турецкими журналистами.
Насколько мне известно, немцев уже отпустили, а турки продолжают находиться под арестом. По слухам, им готовятся предъявить обвинение в шпионаже. С нами, слава богу, ничего такого не было. Но военный, который пришел вслед за представителями спецслужб, человек, одетый в каску, бронежилет, с автоматом Калашникова в руках, объяснил, что мы не можем работать здесь официально, по крайней мере, до тех пор, пока у нас не будет разрешения от службы безопасности Египта. Как получить это разрешение, нам никто не смог объяснить. Мы пытались дозвониться до службы безопасности. Но там разводят руками, говорят, что они ничего не могут сделать для иностранных СМИ, которых они лично не знают.
В Москве редакция подготовила весь пакет документов для официальной аккредитации через местное египетское министерство информации. Получится ли получить какое-то разрешение, или не выйдет ничего из этого, мы узнаем только в среду. На 10.30 у нас назначена встреча с неким господином Фоатом, который обещал нам помочь, если это будет в его силах, получить аккредитацию. Но при этом в том же самом министерстве информации нам неофициально сообщили, что в случае, если аккредитация не будет получена, нам лучше самостоятельно покинуть Каир, покинуть Египет, не дожидаясь того момента, когда до нас доберутся военные и произведут арест. В лучшем случае — депортация вслед за этим.
— Если сравнить предыдущую твою поездку, когда еще Мубарака свергали, и сейчас, когда работалось сложнее: сейчас или тогда?
— Сейчас определенно работать сложнее. Тогда все было просто. Тогда весь протестный потенциал был сконцентрирован на одной точке — на площади Тахрир. Здесь все происходило. Более или менее все адекватно относились к журналистам и исламисты, и либералы, и военные. Каких-либо проблем ни с кем не возникало.
Сейчас проблемы возникают на каждом шагу, потому что очень тяжело передвигаться по Каиру, здесь сразу несколько точек напряжения есть. Был Тахрир до недавнего времени, сейчас здесь все спокойно, есть мечеть Рабиа аль-Адавия, у которой продолжают оставаться исламисты, есть Каирский университет, который практически через весь город от Рабиа аль-Адавия находится. Многие улицы до утра вторника были перекрыты. Только частично начали открываться улицы в понедельник ночью. Достаточно сложно передвигаться, плюс ко всему очень активно работают спецслужбы. И, что самое интересное, антимурсисты, те, которые были за либерализацию страны, пытаются брать на себя некие полицейские функции, они буквально выпрашивают документы, вытягивают документы из сумок, из карманов иностранных журналистов. Ищут американцев, в первую очередь, но также недоверчиво относятся к британцам и уже косо посматривают на русских.
Происходит это потому, что многие американские и британские СМИ объявили происходящее в стране военным переворотом. А главный посыл недавних акций был, что это никакой не военный переворот, а продолжение той самой революции, которая спихнула Мубарака, а теперь возвращает страну на исходную позицию 25 января, когда началась революция почти трехлетней давности.
— Ты ранее писал, что кто-то из твоих коллег погиб. Можешь про это рассказать чуть подробнее?
— Да, совершенно верно. Погиб товарищ наш, который нам помогал, он был совсем молодой, ему было немногим больше 20 лет, он был активным участником движения "Братья-мусульмане". "Братья-мусульмане" со стороны кажутся такими головорезами исламистскими, на самом деле, это, в большинстве своем, вполне вменяемые люди, с которыми можно адекватно разговаривать. И этот парень, мы в понедельник его встретили буквально за несколько часов до его смерти — Ахмед — он оставался в лагере, сказал, что будет ночевать, при этом, по его данным, никаких перестрелок, никаких стычек не должно было произойти, он был достаточно близок к верхушке движения "Братья-мусульмане", насколько можно сейчас говорить о близости, потому что большая часть этой верхушки арестована или находится где-то в подполье, в бегах.
Вот он утверждал, что ничего не должно произойти, что день накануне начала священного месяца Рамадан пройдет более или менее спокойно, военные — не звери, не будут в очередной раз пытаться устраивать какие-то побоища. Но вот вышло все не совсем так.
И, как мне известно от моих коллег, он погиб одним из первых, получив пулю от снайпера прямо в голову и в грудь.