Поправки в законопроект о РАН предусматривают сохранение в структуре Академии всех научных институтов, заявил Владимир Фортов. Ситуацию с ведущей Натальей Ждановой обсудили член РАМН Сергей Колесников и профессор Сколковского института науки и технологий Константин Северинов.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
— Сначала мы из уст Дмитрия Пескова услышали о том, что предполагаются некие поправки от президента, но при этом пресс-секретарь заявил, что идея реформы не отвергается, не оспаривается, некие модальности и нюансы предлагается скорректировать. В то же время Владимир Фортов уже после того, как эти сообщения появились, заявил, что готовятся очень серьезные поправки, что они могут помочь появлению некоего компромисса с российскими академиками. Как вы считаете, господин Колесников, что действительно может изменить отношение научного сообщества к предлагаемой реформе?
С.К.: Принципиально там три концептуальных положения. Первое: отделить ученых от собственности — от зданий, сооружений, оборудования, всего, на чем они работают. Они становятся просто подневольными тружениками, а управлять этим будет федеральное агентство по управлению имуществом академии. Второе: это ликвидация всех трех упомянутых академий и их институтов, я замечаю. Это приведет к полному параличу работы. Нужно уволить всех сотрудников, закрыть полностью аспирантуры, надо закрыть диссертационные советы, журналы, в которых публикуются. Это разрушительная абсолютно концепция, которая прописана в этом законе. И третья вещь: это объединение трех академий, создание некоего клуба ученых, которые должны быть консультантами. Сегодняшние консультанты и те все консультации, которые даются академией, они просто не востребованы. Если в эти положения президент вносит поправки, то он хотя бы сохранит правопреемственность академий и создаваемой академии наук. Если этого не будет, значит, все разрушается. До основания разрушим, а затем? А затем что — непонятно абсолютно, потому что это нигде не прописано и никто этого не знает. Тем более Ливанов, тем более Голодец. Они просто знать этого не могут. Они не знают, что же делать дальше. Главное — разрушить самое основное, а дальше непонятно, что делать. Если президент бы это понял и понял, что разрушать не стоит, а строить надо нечто новое, сначала построить концепцию, как это делать, а потом начинать постепенно разрушать и созидать нечто новое... Вот этого в законе нет и никто этого не предлагает. Если президент это понял и говорит: ребята, остановитесь, давайте подумаем и сделаем сначала, как надо все поправить, как надо реформировать. Реформировать надо, но давайте покажем, как это надо делать. А потом будем разрушать.
— Господин Северинов, вы как считаете, какие-то модальные корректировки помогут исправить этот законопроект?
К.С.: Я не настолько глубоко могу постигнуть мозг Владимира Владимировича Путина, чтобы понять, что он там понял, что собирается менять. Те предположения, которые мой визави предложил изменить, они, в общем-то, просто выхолащивают реформу и сбивают ее. Реформа призвана рамочно определить отношения академии наук и государства. Я сразу должен сказать, что этот клич о том, что реформа якобы приведет ученых в подневольное положение, это, конечно, передергивание. Когда мы говорим об академии, надо понимать, что там есть несколько сотен академиков и десятки тысяч, собственно, ученых. Так вот эти ученые и так находятся в абсолютно подневольном положении, никакого отношения к управлению собственностью и чем бы то ни было в академии не имеют. Мне кажется, что идея агентства, назовите как угодно, она, конечно, совершенно здравая, идея перевода академиков в клуб тоже здравая. А вот идея объединения трех академий вряд ли осмысленна, потому что качество объединенных академиков явно упадет за счет добавления и так к не очень хорошим, скажем так, большим академикам медиков и аграриев. Так как объединенная академия должна выдавать какую-то экспертную функцию, то очевидно, что никакой хорошей экспертизы не будет. Кроме того, совершенно очевидно, что не должно быть выплат академикам. Я понимаю, почему это нужно политически, но, по большому счету, академики, если будут получать деньги, на мой взгляд, они должны получать только за непосредственные услуги по экспертизе.
— Господин Колесников, у вас какой-то вопрос был господину Северинову?
С.К.: Мне просто очень интересно, Константин вообще считает медиков недоумками, а он относится к клану великих? Мне очень интересна эта концепция.
К.С.: Подождите, я не понял, почему вы вдруг так решили, откуда это?
С.К.: Подождите, это следует из ваших слов, когда вы говорите: объединение больших академиков с медицинской и сельхозакадемией приведет к …
К.С.: Я не буду с вами спорить, но я подозреваю, что то, что я сказал, повторят все большие академики. По мне, даже интересно, как сейчас академики начнут выяснять цвет своих штанов и кто из них лучше других. Я считаю, что это, собственно, показывает всю бессмысленность этого объединения и вредность для академии в теперешнем ее виде.
— Зачем так скоро хотят принимать эту реформу? Говорили о том, что на осень перенесут второе, третье чтение, сейчас выяснилось, что в пятницу уже будет второе чтение. Поправок море, просто изучить их, мне кажется, не представляется возможным, потому что нет времени физически. Господин Северинов, что вы на это скажете?
К.С.: С одной стороны, положение просто необходимо реформировать, про это уже говорят почти что десять лет. Давно обсуждалось. Почему так быстро? Кто-то принял на берегу решение, теперь всех гонит. Понятно, что лучше обсуждать. Проблема, что если будут обсуждать, академики все замутят.
— Господин Колесников, а вы как считаете?
С.К.: Нет, я считаю, что любой блицкриг, во-первых, противоречит заявлению и указу самого президента Путина, что важные законопроекты должны обсуждаться не менее 60 дней, общественное обсуждение не проведено. Поэтому я считаю, что если этого не будет сделано, это будет большой ошибкой и просто ударом по одному из принципов демократизации, который вводится в нашей стране.