Чужой среди своих

В киевском издательстве «Темпора» вышло собрание статей одного из самых крупных украинских писателей и филологов прошлого века Виктора Петрова. Колоссальный труд составителя этого трехтомника Вячеслава Брюховецкого, собравшего распыленные до сих пор в периодике и скрытые под многочисленными псевдонимами статьи выдающегося ученого по истории литературы и этнографии, философии и археологии, оценила ИННА БУЛКИНА.

Мы знаем этого человека под множеством имен. Виктор Петров, он же — Бер, он же — Домонтович, он же — Петренко, он же — Борис Вериго, был, судя по всему, выдающимся авантюристом. Парадокс в том, что самой судьбой и существом своим он, казалось, никоим образом не был предназначен для этой роли. Со снимков на нас смотрит скромный советский чиновник — никак не супергерой. Его излюбленным жанром были беллетризованные биографии писателей, и к нему, как ни к кому другому, применимы слова Карамзина о своем коллеге-ученом Федоре Эмине: лучшая из его историй — история его жизни.

Виктора Петрова называли «6-м в гроні» неоклассиков и его же считали приставленным к этой литературной группе агентом. Он, в самом деле, был своим среди чужих и чужим среди своих, и отношение к нему в нынешней украинской литературной истории по понятным причинам двусмысленное. С одной стороны, Петров признан классиком и едва ли не лучшим украинским прозаиком ХХ века, с другой — так и не стертое с его фигуры клеймо «двойного агента» создает известное напряжение. Но его верным апологетом был Юрий Шерех-Шевелев, человек отчасти сходной с ним судьбы: они вместе уходили с немцами из Харькова и вместе создавали в Мюнхене МУР — «Мыстецький Украинский Рух». Юрий Шерех в свое время вывел из тени прозу Петрова-Домонтовича, Вячеслав Брюховецкий сегодня продолжил его дело, обнародовав гуманитарное наследие Петрова-Бера — статьи и научные изыскания.

Родился Виктор Платонович Петров в Екатеринославе, в семье тюремного священника, учился на историко-филологическом факультете Киевского университета св. Владимира. В 1920-е годы в сферу его научных интересов попадают этнография и археология, а филология обращается в живую литературу — подобно Юрию Тынянову, он начинает писать беллетризованные биографии. И одновременно становится одним из лидеров городской украинской прозы. В конце 1920-х, как полагают некоторые исследователи, Петров «попадает в разработку». По другой версии, его завербовали в конце 1930-х. Часть украинской диаспоры официально ставит ему в вину доносы на неоклассиков, но, пока агентурные архивы не открыты, трудно что бы то ни было достоверно утверждать. Но, кажется, доносчиком он все же не был. В 1941-м Петров эвакуируется в Уфу вместе с Академией наук, но уже через несколько месяцев оказывается за линией фронта, в оккупированном Харькове. С этого момента начинается его агентурная история. По легендам, он будто бы должен был возглавить украинское оккупационное правительство или убить Гитлера в Виннице; реально же он был разведчиком и продолжал выполнять роль двойного агента и после капитуляции Германии. 18 апреля 1949 года Виктор Петров вышел из своего мюнхенского дома и исчез. Были написаны некрологи, появилась даже криминально-романическая версия его гибели, однако несколько лет спустя он внезапно обнаружился на скромной должности заведующего архивом Института археологии АН Украины, где проработал до самой смерти в 1969-м. Литературное наследие Виктора Петрова пришло к читателям в середине 1990-х, а сейчас благодаря трехтомнику «Темпоры» он возвращается к нам в ипостаси ученого. Настоящую правду о себе этот необыкновенный человек рассказал в одном из лучших своих романов — «Без почвы». Его герой, поневоле оказавшийся внутри странной политической интриги, признается: «А я никогда не бываю самим собой!».