На культурном фронте

В прокат вышел фильм Брюно Дюмона "Камилла Клодель. 1915" — радикальный антибайопик и столь же радикальный обвинительный акт по делу французской культуры и религии как таковой.

МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ

Фильм о Камилле Клодель, любимой ученице и любовнице Родена, проведшей последние тридцать лет жизни в психиатрических лечебницах, чье творчество и судьба были незадолго до того заново "открыты" французскими историками, по всем законам жанра уже снял в 1988 году Брюно Нюиттен. Красивые Изабель Аджани, Жерар Депардье и Лоран Гревиль, игравшие соответственно Камиллу, Родена и брата героини поэта Поля Клоделя, красиво терзались муками творчества, любви, ревности и безумия. Обрывался фильм в тот момент, когда в марте 1913 года семья сдавала Камиллу, чья психика не оправилась от разрыва с Роденом в 1898 году, в монастырскую лечебницу. С точки зрения жанра это было совершенно естественно. Байопик повествует о жизни. В 1913 году для Камиллы наступили десятилетия небытия, лишенного любой сценарной привлекательности.

Дюмона же интересует именно небытие при жизни. Он продолжает великую европейскую традицию "кинематографа жестокости" Дрейера, Брессона, Бергмана. Не физического насилия, а именно что экзистенциальной жестокости отношений людей друг с другом и с Богом. Эта жестокость может выражать себя в насилии, как в предыдущих фильмах Дюмона: убийство ребенка в "Человечности" (1999), изнасилование в "Двадцати девяти пальмах" (2003), колониально-гуманитарная война во "Фландрии" (2006).

Но у Дюмона жестокость разлита в самом воздухе его фильмов, в аскетичных и прекрасных пейзажах, напоминающих картины его любимого Милле, в косноязычии или немоте его провинциалов, даже в обнаженных женских телах. В "Камилле" он впервые вообще обходится без насилия на экране, хотя, казалось бы, какое раздолье для садистского воображения дает рассказ о карательной психиатрии "Прекрасной эпохи". А трагедию Камиллы современное общество — к его чести, организовавшее пусть и проигранную компанию в ее защиту — расценивало именно как пример карательной психиатрии. Как "незаконное похищение" — по навету семьи — художника, находящегося "в творческом апогее", "полностью владеющего и своим прекрасным талантом, и всеми умственными способностями". Как — это подразумевалось — акт репрессии против современного искусства и женской эмансипации.

Но ничего физически ужасного экранная Камилла (Жюльетт Бинош) в провансальском Мондеверге, куда с началом Первой мировой эвакуировали больных из Виль-Эврара, что под Парижем, не испытывает. Денежные и продуктовые переводы, которые шлет семья, обеспечивают ей режим наибольшего благоприятствования. Добрый седобородый доктор полагает, что мания преследования, страх перед отравлением не повод держать женщину взаперти: если бы последнее слово не оставалось за семьей, он бы ее отпустил. Добрые сестры разрешают ей готовить пищу для себя самой. Пациенты, на лицо ужасные, тоже безобидны и добры. Но время здесь остановилось, движения и слова повторяются по кругу. Камилла тоскует по Парижу, ну хотя бы по домику под Парижем, по своей маленькой мастерской, по глине и бронзе. Она молится о чуде, но у этого чуда есть имя. Поль Клодель, брат, подписавший решение о ее принудительном лечении спустя неделю после смерти их отца — единственного в семье, кто понимал художественную натуру Камиллы и поддерживал ее морально и материально.

По большому счету никакого значения не имеет ни талант Камиллы (а она талантлива), ни ее здоровье (а она больна). Поль (Жан-Люк Венсан) — хотя на экране безраздельно царствует Камилла, а он лишь наносит ей долгожданный визит, один из двенадцати за тридцать лет,— вот кто главный герой фильма. И для понимания фильма радикально важны именно его талант и его биографические обстоятельства, хотя Дюмон оставляет их за кадром.

Мало кому так, как Дюмону, удавалось воплотить самого дьявола. Поль Клодель (1868-1955) — дьявол, только особенный: при его появлении пахнет не серой, а ладаном. Он считается величайшим религиозным поэтом ХХ века: в 1946 году Поль станет "бессмертным" академиком, но задолго до того обретет статус национального достояния. И не претерпит после освобождения Франции от немецкой оккупации никаких неудобств из-за сочиненной в 1940 году оды маршалу Петену. Напротив, опубликует в той же газете "Фигаро" оду генералу де Голлю, с которой выступит на патетическом вечере "Поэты Сопротивления".

Незадолго до того как отправить сестру в лечебницу, он прославился "Благовещением Марии" (1912), мистерией о прокаженной чудотворнице. По Дюмону, он упивается собственной религиозностью, она уютна, комфортабельна, она не то что отпускает ему все грехи, но исключает саму возможность согрешить. Накануне свидания с сестрой в гостинице он заполняет дневник словами о ее несчастьях — это для вечности. Для собственного будущего бессмертия, в котором он уверен; эта уверенность особенно бесчеловечна на фоне прижизненной смерти Камиллы. По пути в лечебницу он найдет время рассказать священнику об озарении, случившимся с ним на рождественской мессе в соборе Парижской богоматери. О это озарение! Его дата, 25 декабря 1886 года, войдет во все учебники литературы.

Столь же литературно безупречно он будет после свидания с Камиллой объяснять врачу опасность творчества, не смиренного верой, для психического здоровья, тонкость грани между гениальностью и безумием. Он же поэт, он не может просто сказать старику: мне нет дела до сестры.

Еще одна вершина его творчества — драма "Жанна д'Арк на костре" — написана в год начала Второй мировой. Одной из незаметных трагедий этой войны станет трагедия душевнобольных: сорок тысяч умрут в лечебницах от голода. Умрет 19 октября 1943 года и Камилла: о том, что ее жизнь под угрозой, директор лечебницы предупреждал Поля еще в августе 1942 года. Поль в эти годы жил в собственном замке Бранг и получал 675 тыс. франков в год за то, что позволил включить свое сиятельное имя в список членов административного совета компании "Моторы Гнома и Роны", производящей авиамоторы для вермахта.

Несомненно, что и в эти годы он неустанно молился за свою несчастную сестру, как молился — в чем уверяет Камиллу на экране — тридцатью годами раньше. Но пока что идет Первая мировая, и можно чуть попрекнуть сестру за неблагодарность: семья, несмотря на военные трудности, платит за нее, а она еще чем-то недовольна. Нет-нет, Камилла прекрасно понимает, как тяжело самому Полю: четверо детей, бесприютная жизнь по гостиницам.

Дело в том, что Клодель — еще и дипломат, чья карьера столь же блистательна, как и карьера поэта. К этому времени он уже достиг ранга полномочного представителя в Рио-де-Жанейро, затем в Копенгагене. Вскоре возвысится до посла, будет представлять Францию в Японии и США, а уйдет на покой в 1936 году с посольской должности в Брюсселе.

Скорее всего, Камилла казалась ему потенциальной проблемой, способной помешать карьерному росту. Все очень и очень просто.

Поля похоронят в парке его замка: начертанные на могильной плите слова полны веры в Воскрешение. Камиллу бросят — где, неизвестно — в братскую могилу. Фильм Дюмона — достойный ее памятник: аскетичный, колючий, безжалостный, безнадежный.