В берлинском филиале музея Гугенхайма открылась выставка "Амазонки авангарда", представляющая более 70 картин шести знаменитых русских художниц — Александры Экстер, Натальи Гончаровой, Любови Поповой, Варвары Степановой, Ольги Розановой и Надежды Удальцовой. Выставку ожидает беспрецедентное турне Лондон--Венеция--Бильбао--Нью-Йорк.
У нашего зрителя попытка сгруппировать художников по половому признаку вызывает обычно иронию или протест — факты дискриминации женщин в истории мирового искусства у нас плохо известны и не осмыслены. В России еще в XIX веке ситуация была нетипичной (например, женщинам разрешили рисовать с обнаженной модели почти одновременно с мужчинами, тогда как в Европе это долго было невозможно). В русском авангарде женщины были многочисленны, невероятно талантливы и энергичны. Мужчины не слишком затирали их ни как экспонентов, ни как организаторов, ни даже — редчайший случай — как теоретиков. Авангард остро нуждался в сторонниках, и женщины воспользовались историческим шансом. Тогда как художницы французского сюрреализма — течения, к женщинам довольно терпимого — как бы "не считались": им не давали подписывать групповых деклараций, они служили натурщицами для своих мужей и главные свои работы делали только после развода. Дело доходило до курьезов: выдающуюся сюрреалистку-фотографа Клод Каюн долгое время считали мужчиной, просто потому, что понятия "гениальность" и "женщина" казались несовместными.
Однако выставка "амазонок авангарда" должна не столько восстановить справедливость по отношению к женщинам, сколько расширить диапазон самого авангарда, показав его как сумму различий, а не как единообразие. Это новая мультикультурная и "мультигендерная" политика по отношению к модернизму вообще, но в ней нуждается и русский авангард, часто представляемый как единая, несгибаемая линия Малевич--Лисицкий--Родченко. Сегодня, во всяком случае, ясно, что по крайней мере Ольга Розанова должна быть причислена к числу самых великих художников русского авангарда: ее работы 1917-1918 годов не просто достойны Малевича, а обгоняют его на десятилетия.
Кураторами выставки были крупнейший в США специалист по русскому искусству Джон Болт, представитель музея Гугенхайма Мэтью Дратт и Зельфира Трегулова, выступавшая как независимый куратор, а не как чиновник того или иного музея (уникальный и приятный прецедент в нашем выставочном деле). К счастью, их выбор оказался субъективным, поэтому выставка не скучная. Гончарова, например, представлена крайне неожиданными работами, среди которых недавно рассекреченная Третьяковской галереей "Пустота". Для русского зрителя будут новы работы, еще в 1910 годы застрявшие в музеях Запада ("Ткачиха" Гончаровой из Корнуэлла или работа Удальцовой из Йеля, не выставлявшаяся 20 лет), для европейского — вещи из провинциальных русских музеев, из которых выставка и состоит на три четверти, подтверждая известный и справедливый тезис о богатстве российских недр.
После Берлина выставка отправится в Королевскую Академию в Лондоне, а затем в другие филиалы Гугенхайма — коллекцию Пегги Гугенхайм в Венеции, в недавно построенный музей Гугенхайма в Бильбао и, наконец, в музей Гугенхайма в Нью-Йорке. Это будет первая выставка, побывавшая во всех Гугенхаймах на планете. Возможно, доедет она и до Третьяковской галереи. В день вернисажа директор главного, нью-йоркского Гугенхайма Томас Кренц объявил, что будет издан русскоязычный вариант каталога (уже существуют английский, немецкий и итальянский). Все это означает, что Гугенхайм считает русский авангард большой коммерческой ценностью (в нью-йоркском Гугенхайме в 1981 году уже проходила выставка из собрания Костаки и в 1992-м — знаменитая "Великая Утопия"), а теперь он начинает раскрутку его нового извода — искусства женщин. Музей Гугенхайма — один из самых коммерчески успешных музеев мира: платки по эскизам Поповой и трусы по эскизам Степановой не залежатся в его магазинах, которые разбросаны по всему миру.
При этом в Берлине русский авангард оказывается еще и в центре политических интересов. Дело в том, что так называемый "Гугенхайм Берлин", который, строго говоря, является не музеем, а престижным выставочным залом, находится в богатом новом здании Дойче Банка и финансируется им же. Зал делает три-четыре крупных выставки в год; инсталляции современных художников приобретаются банком и затем поступают либо в его коллекцию, либо в коллекцию музея. Сотрудничество это чрезвычайно взаимовыгодно: музей успешно продает свое имя, банк приобретает кристально чистую репутацию. Искусство модернизма — особенно в Германии, где его осуждали как дегенеративное, и особенно в Восточном Берлине, где оно также преследовалось — до сих пор считается символом свободы и прогресса. Нью-Йоркский музей Гугенхайма — это музей беспредметного искусства, основанный в 1937 году, в разгар нацизма, немецким евреем Соломоном Гугенхаймом (у руля музея также стояли еврейские беженцы из Германии), чья коллекция была создана на основе европейского авангарда (разумеется — американского ведь в ту пору еще не существовало). Таким образом, музей стал героическим символом еврейской жертвы и художественного противостояния нацизму. Дойче Банку, который приобретает сейчас огромное влияние в США и которому еще не вполне удалось стереть в памяти человечества свое нацистское прошлое, такой партнер очень выгоден.
Между прочим, как ни странно, идею создания музея Гугенхайма в России нельзя считать полностью исключенной. Был бы только какой-нибудь партнер, который стыдился бы своего прошлого. На что, впрочем, рассчитывать трудно.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ