Урки международные
Михаил Трофименков о "Сибирском воспитании" Габриэле Сальваторес
"Сибирское воспитание" — фильм, достойный восхищения лишь потому, что он существует, что снял его Габриэле Сальваторес, что если не главную, то концептуальную роль в нем исполнил Джон Малкович. Его можно не смотреть: достаточно смаковать, перекатывая на языке, голые факты.
Сальваторес экранизировал роман Николая Лилина. Малкович сыграл деда Кузю. Лучший анекдот десятилетия получил достойное завершение.
Роман Лилина тоже можно было не читать: хватало фотографий изрешеченного татуировками автора — четыре ходки, три года снайпером в Чечне, два года наемником в Израиле, Ираке и Афганистане, эмиграция в Италию, "к маме", и все это к тридцати годам,— да синопсиса толстого тома. Да и знание синопсиса, в общем-то, было бессмысленной роскошью. Переживания героев ничего не могли добавить к сказочным предполагаемым обстоятельствам якобы автобиографического романа.
В 1938 году Сталин выслал из Сибири в Бендеры позорно забытый историками "большого террора" репрессированный, пусть и малый, народ. Впрочем, несколько десятков ссыльных семей генетически непокорных никакой власти сибирских "урок" сберегли в ссылке национальные обычаи: стрелять и резать представителей власти, грабить сберкассы, поезда и пароходы, держать пистолет в красном углу, под иконами, скрывать под страхом смерти смысл своих наколок, ну еще наезжать в родную Сибирь воевать с большевиками.
Этнографический очерк народа "урки" сам по себе был достоин "Книги вымышленных существ" Борхеса. Но еще прекраснее оказалась реакция европейских интеллектуалов, включая Ирвина Уэлша. Они, конечно, знали, что Сталин — упырь, но не до такой же степени! Чтоб живых людей, да из солнечной Сибири — да в ледяные Бендеры, то есть вообще за границу: в 1930-х Бендеры были румынским городом Тигина. Это даже не геноцидом называется, а этноцидом.
Отреагировать на это можно было единственным образом. Так, как отреагировал, по легенде, товарищ Сталин на вопрос синклита маршалов, "что будем делать с товарищем Рокоссовским", который у каждого из полководцев увел в лучшем случае по одной бабе. "Как что? Завидовать будем!" Вот и Лилину, влегкую уведшего у конкурентов-соотечественников лучших итальянских и немецких издателей, можно было только завидовать, хотя ощущение какой-то незавершенности анекдота оставалось. Теперь и оно исчезло.
Сальваторес экранизировал Лилина. Малкович сыграл деда Кузю, великого жреца народа "урки". Здорово было бы, получи "Сибирское воспитание" "Оскар", но "Оскар" у Сальватореса уже есть.
Однако по гамбургскому счету со своей миссией Сальваторес справился не совсем. Пролог, воскрешающий реалии СССР 1988 года, когда — вы же помните — по сугробам между избами бегали звероподобные длинноволосые мужики в овчинных шубах и с "калашами" наперевес, и все эпизоды с Малковичем — прекрасны. Эти тяжелые золотые кресты, эти иконы древнего письма, с умилением глядящие на любовно смазанные "макаровы", эта народная песня "Мама Сибирь", которую по традиции "урки" исполняют ментам в знак презрения. А ведь правда, все это — реалии СССР на закате перестройки. Только не совсем реальные реалии: это такой декор концерта Игоря Талькова.
Беда в том, что Сальваторес хотел усидеть на двух стульях. Вместо того чтобы почтительно следовать эстетике Лилина до конца, он контрабандой попытался воплотить свою, надо полагать, золотую мечту: снять "Однажды в Америке". Желание, впрочем, совершенно русское. Первое поколение русских бандитов даже не любило фильм Серджо Леоне, а истово верило в него. Только бандиты верили в Леоне бескорыстно, в отличие от Сальватореса. Мальчишки, сызмальства ловко ворующие и готовые ради друга и свою жизнь положить, и его самого пристрелить, любовь-морковь, хорошие свои "урки" и плохие чужие бандиты. Но если все это занесет снег, то никто не скажет, что Сальваторес не экранизировал роман Лилина, а пристроился к Леоне.
Ну а кто, кроме Сальватореса, мог бы это снять. Разве что Борат, да откуда его взять.
Да, чуть не забыл: главных героев зовут Гагарин и Колыма.