"Верить в любовь не получается даже у таких романтиков, как я"

Основатель и президент компании de Grisogono Фаваз Груози рассказал Марии Хализевой о 20-летии марки и алчных знаменитостях.

— В этом году вы празднуете 20-летие...

— Да, но мне никто не верит! Потому что я плохо сохранился. И не надо меня утешать — я же вижу свое отражение в зеркале, и оно, к сожалению, не врет.

— Как бы там ни было, но в светской жизни вы неудержимы — тусуетесь, как 20-летний! Поддерживаете имидж de Grisogono как ювелирной марки, которая устраивает грандиозные вечеринки?

— Я очень люблю, когда вокруг собираются друзья, все при параде, пьют шампанское за мое здоровье. Всегда надеюсь, что эти заздравные тосты помогут мне дожить до 100 лет, несмотря на то что перед каждым мероприятием я переживаю как сумасшедший и гублю остатки нервных клеток.

— Вы представили коллекцию high jewelry во время Каннского кинофестиваля. У вас большой бюджет на celebrity marketing?

— Нет, и это принципиальный момент. Я еще помню времена, когда между знаменитостями и брендами были настоящие чувства. Теперь же явление приобрело такие масштабы, что верить в любовь не получается даже у таких романтиков, как я. Сейчас это чистый секс: звезды хотят, чтобы им платили за все, и называют просто астрономические суммы! Хотя на самом деле эффект для нас не такой уж и грандиозный: мы не штампуем бижутерию для масс, а засвеченные уникальные вещи потом, как правило, нелегко продать.

— Что было самым сложным за эти 20 лет лично для вас?

— В самом начале мне пришлось доказывать, что я не мошенник и авантюрист. Когда появились первые украшения de Grisogono с черными бриллиантами, весь ювелирный мир встал на уши: меня обвиняли в том, что я мошенник и продаю за огромные деньги какой-то мусор. Был момент фрустрации, но я через это прошел. Не то чтобы жду памятник в награду, но если поставят, буду не против. Логично, если материал для памятника будет черным. Икра, например.

— В начале нулевых также неоднозначно были встречены первые часы de Grisogono, и вы принялись воевать с предрассудками часовщиков. Во второй раз было легче?

— К тому времени у меня за спиной уже была компания с годовым оборотом в десятки миллионов евро. Тогда я не знал о часах ровным счетом ничего, но у меня была идея, и мне хотелось воплотить ее в жизнь. Я очень ценю критику от профессионалов — она помогает совершенствоваться. В этом смысле я совсем не тот карикатурный итальянец, который не видит дальше собственного носа и считает себя универсальным гением.

— Вы все еще помните первое украшение, сделанное по вашей идее?

— Это было кольцо с крупными бриллиантом и изумрудом идентичной огранки. Сейчас мне кажется, что оно было очень в стиле de Grisogono, хотя окончательно я сформировал для себя идею марки только в конце 1990-х, когда сделал кольцо с черными бриллиантами и жемчужиной. Мне понадобилось время, чтобы идея марки оформилась. Ведь я не мечтал с детства создавать украшения и в этот бизнес попал только потому, что вакансия в ювелирном магазине подвернулась именно в тот момент, когда мне надоело выслушивать от матери упреки в том, что я бездельник.