Причины ЧП в столичной подземке установят комиссия московского метро и полиция, сообщило ГУ МВД России по Москве. Депутат Мосгордумы Александр Крутов и вице-президент Движения автомобилистов России Леонид Ольшанский обсудили ситуацию с ведущей Ксенией Турковой.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Утром в среду на перегоне между станциями "Библиотека имени Ленина" и "Охотный ряд" загорелся силовой кабель. Движение поездов на Сокольнической ветке внутри кольца было остановлено. Из-за пожара пострадали около 60 человек, из них 15 попали в больницы. В полдень движение на линии было восстановлено, однако через полчаса короткое замыкание привело к новой остановке поездов. Сейчас метрополитен работает в штатном режиме.
— Как вы в целом оцениваете то, что произошло? Насколько масштабна эта проблема?
А.К.: Ситуация печальная, безусловно. Насчет масштабности проблемы... Метро — это сложная транспортная система, техническая система. В любой технической системе могут происходить разного рода сбои. Другое дело, что, конечно, при нормальной эксплуатации вероятность их должна быть как можно меньше. Но я бы хотел вот на какую сторону этих событий обратить внимание: мы опять сталкиваемся с одним и тем же — это, скажем так, неумение и транспортников, и правоохранительных органов работать в нештатных ситуациях. Что делать? Ведь должны быть на все нештатные ситуации определенные инструкции по поведению того же машиниста, персонала на станции, диспетчеров и так далее — что делать, что говорить пассажирам, как им рассказывать и объяснять. Ведь люди мучаются, прежде всего, от чего? Встал поезд в тоннеле и погас свет. Он стоит минуту, две, три. Естественно, что люди начинают паниковать, повышается кровяное давление и прочее.
— Проблема в том, что не отлажена система информирования и оповещения?
А.К.: Да, система и информирования, и оповещения. Более того, сами пассажиры-то, мы, к сожалению, с вами вместе, не знаем, что делать в случае, если что-то происходит. Вы приезжаете в гостиницу, останавливаетесь, у вас висит на стене памятка: "В случае пожара закройте двери, окна и не пользуйтесь лифтом". Такие элементарные вещи мы все должны знать. В метро у нас написано на стенах вагонов все, что угодно, сложнейшее висит правило пользования метрополитеном, мелким шрифтом, которое никто не читает. Но ничего нет о поведении в случае, если внезапно остановился поезд — прежде всего, не беспокоиться и следовать указаниям машиниста или должностных лиц.
— Леонид, вы согласны с тем, что основная проблема связана с отсутствием отлаженной системы информирования и оповещения?
Л.О.: В метро у нас еще лучше ситуация, чем на дороге. У нас все-таки и порядок, и чистота, и свет, и оповещения, не успеешь спуститься, вам говорят: "Если что, звоните машинисту". Поэтому у нас в метро, по моему убеждению, меньше травм и случаев, чем в банальной электричке и уж тем более чем на дороге. Пьяного машиниста не видел. Я машиниста, который бьет посетителей или пассажиров, не видел. На дороге мы видим сплошные убийства. Поэтому все, Ленин говорил, "постигается в сравнении". В сравнении с другими видами транспорта московское метро — самый цивилизованный вид транспорта, по моему убеждению.
— Господин Кротов, все знают, что Сергей Собянин предлагал москвичам не раз пересесть на метро. Этот сбой — зона ответственности городских властей?
А.К.: Этот сбой — это зона ответственности не городских властей, это зона ответственности метрополитена.
— Городские власти вообще ни при чем?
А.К.: Метрополитен — это транспортная система. Причем тут власть? Это хозяйствующий субъект, который выполняет определенные работы по обеспечению своих прямых функций по перевозке пассажиров в городе. Власть обеспечивает нормативную базу для его работы, подпитывает его бюджетными субсидиями и так далее. Но отвечать за все должны те люди, которые занимаются эксплуатацией транспортной сети метрополитена, безусловно.
— Может быть, в нормативную базу внести какие-то дополнения?
А.К.: Я вас уверяю, там хватает всякого рода инструкций, чтобы люди, которые допустили те или иные отклонения от технических регламентов, от норм обслуживания, получили взыскания. А в тех случаях, когда речь идет о преступной халатности, там дело уже за следственными органами, безусловно.
— Господин Ольшанский, как вы думаете, такие сбои заставляют москвичей, которые вроде бы решили пересесть на общественный транспорт, снова пересесть на машины и создать пробки?
Л.О.: Нет. Я вам скажу, вот те трупы десяти человек на Минской улице, когда водитель сбил их по пьяной лавочке, резонансное было дело, что, мы теперь не ездим на машине или на автобусе? Я еще раз повторюсь, что случаев травм, трагедий в московском метрополитене меньше, чем в других видах транспорта. Поэтому я, например, ездил и буду ездить. Я не слышал ни от одного знакомого, чтобы он сказал: "Теперь я не поеду". Он, наоборот, говорит: "Ну и что? Ну подымило, дальше что?". Мы помним даже трагедию, которую террористы натворили — взрывы в метро, тут никакой нет ответственности ни городских властей, ни транспортных. Мы видим десятки скорых, десятки машин полиции, городские власти приехали. Поэтому метро под большим контролем, это самый цивилизованный вид транспорта в нашей стране.