Интервью\Современное искусство
Фото: julietartmagazine.com
Завтра в Венеции открывается 55-я биеннале — крупнейшая выставка современного искусства. С куратором ее основного проекта, художественным руководителем нью-йоркского New Museum МАССИМИЛИАНО ДЖИОНИ побеседовал ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
— Чего именно ждут от куратора самой главной биеннале мира? Вы чувствуете давление чужих ожиданий?
— Обычно рассуждают так: выставка должна показать то, что действительно происходит в мире искусства, и представить новейшие области знания — куратор по умолчанию в курсе всего. Я со своей стороны старался и соответствовать этим ожиданиям, и вступить с ними в спор: понятно, что каждый куратор приходит на биеннале со своими личными взглядами и опытом. Я не стремлюсь показать тренды. Проанализировав выставки прошлых лет, я понял, что идея показывать на биеннале только новое искусство возникла сравнительно недавно, лет 10-15 назад. Сегодня так делать необязательно: в Венецию приезжает полмиллиона зрителей, и что, они будут смотреть на выставку, собранную из работ моих друзей? И я решил вернуться к более ранней модели биеннале, с тематической и даже педагогической экспозицией. Знаю, звучит это несколько сухо, но если вы посмотрите на биеннале 1970-х или даже 1980-х, то поймете, что диапазон художников был тогда во много раз шире — не только молодые и современные, но и авторы, принадлежащие скорее истории.
— Ваш проект называется "Энциклопедический дворец". Речь идет о здании, существовавшем в реальности?
— Название можно понимать по-разному. С одной стороны, оно отражает присущее нам желание знать все на свете. С другой, оно основано на проекте художника — вернее, я даже не знаю, был ли он художником — Марино Аурити. По профессии Аурити был автомехаником, а в свободное от работы время в 1955 году создал проект "Энциклопедического дворца" и получил на него патент. Модель хранится в нью-йоркском Музее народного искусства. Марино Аурити хотел построить музей, в котором хранилось бы все накопленное человечеством знание. Конечно, дальше макета дело не пошло, но в этом для меня и заключается смысл. Случай Аурити очень ярко показывает, как мы стремимся к всезнанию, но не можем его достичь. Ну и, конечно, это комментарий по поводу биеннале как модели целого арт-мира. Идея Марино Аурити была еще и в том, чтобы показать знания через изображения, создать некий "театр памяти", что соответствует другой теме моего проекта — как мы смотрим на разные изображения и с их помощью познаем мир.
— Вы уже делали биеннале в Гуанчжоу и там тоже совмещали профессиональных художников, самоучек, документальные материалы. Венеция станет продолжением?
— Там главной темой был портрет и то, как мы помним людей, которых любим. Я понимаю, что это кажется банальным, но именно такие, самые простые, казалось бы, вещи меня впечатляют больше всего. Портрет как жанр существует несколько тысячелетий, но мы все равно испытываем глубокую потребность их делать. Сегодня мы снимаем друзей на телефон и делаем их фотографии заставками для звонков, значит, мы все еще верим в магические свойства портретных изображений. В основе венецианского проекта лежат похожие идеи, но связаны они с нашей потребностью изображать вообще, в целом. А изображать — значит воображать, следовательно, упор делается на то, что мы видим внутренним взором, глядя на существ, порожденных нашей психикой.
— В списке художников биеннале совсем нет интернет-проектов с контентом, создаваемым пользователями,— но это же вроде как ваша тема?
— Мне интересно делать выставки, которые показывают некий феномен с ретроспективной точки зрения. "Энциклопедический дворец" — это, если угодно, выставка про информационный век и культуру потребления образов через интернет, но с точки зрения предыстории. Меня все-таки больше интересуют технологические метафоры и те проблемы, которые кажутся нам недавними, но на самом деле существуют много десятилетий. Маршалл Маклюэн писал, что мистика — это всего лишь сны о технологии будущего, и я руководствуюсь его словами.
— В "Энциклопедическом дворце" нас ждет множество неожиданностей. Например, картины основателя антропософии Рудольфа Штайнера.
— Для меня очень важно отойти от деления искусства на хорошее и плохое. Многие художники вдохновляются негодным с точки зрения высокой культуры (какой бы она ни была в данный момент) материалом. Да и вообще замечательное искусство часто делается на грани плохого вкуса, вернее, за пределами категорий вкуса вообще. В случае Штайнера к тому же важна его философия и его проекты, вроде Вальдорфских школ. Мне нравится, когда за изображениями стоит какая-то история.
— Как я понял, вы спорите не только с биеннале последних лет, но и с арт-рынком. В то время как крупные игроки в спешном порядке устанавливают форпосты в Азии, вы делаете выставку о самоучках и одержимых, а это ведь чисто европейская, романтическая идея гения, независимого от толпы.
— Я старался показать очень разных авторов, в том числе и далеких от господствующих представлений о европейцах — например, Карла Густава Юнга. И дело даже не в арт-рынке, а в том, что моя выставка окружена десятками национальных павильонов, и это значит, что можно не показывать все страны сразу. И потом, на выставке будет достигнуто огромное разнообразие, у меня там 158 художников, в два раза больше, чем в предыдущем основном проекте.
— Помимо Юнга и Штайнера, чья художественная деятельность более или менее известна, вы показываете французского социолога Роже Кайуа. Его рисунков и картин мне найти не удалось...
— Это будет его коллекция камней, которая хранится в парижском Музее естественной истории. Он собрал более ста образцов и считал их произведениями искусства, созданными самой планетой. Для Кайуа это было что-то вроде теста Роршаха: он видел в них образы, один называл призраком, другой — Богоматерью и так далее. Это то, что мне близко,— поиск своего места во Вселенной и попытка задействовать воображение.
— В вашем проекте участвует куратор прошлогодней Берлинской биеннале Артур Жмиевски, художник с ярко выраженной политической позицией. Есть ли у "Энциклопедического дворца" политическая миссия?
— Меня многие спрашивают, почему я не готовлю выставку как высказывание о политической ситуации, и я говорю: "Артур уже это сделал!" Но ответ, конечно, должен быть более подробным. Для меня важно то, что когда-то сказал философ Элио Витторини: "Искусство не должно аккомпанировать революции". Политический смысл лучше обнаруживать с помощью нового языка, а не иллюстрации идей.