— В последние минуты полета при выполнении нисходящего маневра у меня создалось впечатление, что самолет выйдет в сторону города на высоте ниже, чем необходимо для обеспечения безопасности согласно правилам Салона (50 м.— Ъ). Создалось ощущение, что дома очень близко. Тогда я принял решение отвернуть в сторону летного поля. Мы понимали, что выход из маневра может оказаться ниже безопасной черты, и, чтобы не создавать угрозу, мы совершили разворот на высоте ниже безопасной. Мы до конца надеялись, что самолет не коснется земли. Когда же случилось касание, мы до конца старались спасти машину. Но когда я понял, что касания мы не избежали, то принял меры для покидания машины обоими членами экипажа. Претензий к самолету, работе его систем — нет. Более того, даже после касания земли я чувствовал реакцию машины на мое управление. Я уверен, что мы покажем его еще во всей красе.
В госпитале персонал относился к нам очень внимательно. Чувствую я себя сейчас нормально. Так же оценили наше состояние и французские медики, даже справку выдали. Что касается времени демонстрационного полета, то нас поставили в известность об этом лишь по прибытии в Ле Бурже, т. е. 9 июня. Конечно, шесть минут полета — это совсем немного для того, чтобы показать все возможности машины. Времени у нас было в обрез. После случившегося французские специалисты действовали четко и слаженно. Я благодарю Бога, судьбу, конструкторов самолета и катапультного кресла за то, что мы выбрались из этой ситуации.