Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
Во Дворец Токио в парижском Трокадеро стоят очереди, как в бутик Chanel. Там и есть теперь Chanel. Там показывают выставку, которую куратор Жан-Луи Фроман (мы помним его по выставке о Коко в Пушкинском музее) собрал вокруг Chanel N5 — самых знаменитых духов ХХ века .
Рассказывая о них, Фроман мог вы выступить в духе "Мифологий" Ролана Барта, но он предпочел историю менее эффектную с первого взгляда, но в итоге куда более интересную. В дни его юности в описанной тем же Бартом "Войне между Куррежем и Шанель" молодежь была скорее на стороне Андре Куррежа. Чтобы заинтересоваться старой женщиной, о которой щебетали журналы, ему понадобилось сначала увидеть "Прошлым летом в Мариенбаде" Алена Рене. "Она существовала рядом, но ее не понимали. Мы не знали ее истории — говорит мне Фроман,— мы не знаем ее и теперь".
Теперь, много лет спустя, он пытается эту историю рассказать. Как? Попросту разложив сведения обо всем, что было связано с созданием первых духов Коко Шанель. Листки с записями, фотографии, отпечатки, вещи, скульптуры, книги, пузырьки из-под "пятого номера" — помещены в прозрачные контейнеры общим числом 108 штук. Стеклянные витрины вытянуты в две линии, и над каждой из них стоят люди, прижимая к уху выставочный бормотограф. Экспозиция — не в духе галереи современного искусства, а скорее в духе библиотеки или государственных архивов. Здесь надо не наслаждаться, а работать.
Другого способа нет. Не вздумайте пускаться вдоль стеклянных рядов без наушников с подсказкой. Вы потеряете половину истории. А вот с подсказкой — и здесь надо отдать должное матерому Фроману — она читается взахлеб. Начиная с главного вопроса: с чего вдруг неудачливая певичка, выдающаяся стилистка, портниха, мастер шляпок, изобретательница модных нарядов — берется делать духи?
Это сейчас в структуру любого модного дома входит десять заводов — один производит сумки, другой очки, третий часы, четвертый косметику и так далее. В то время духи смешивали одни, а одежду шили другие. Должно было произойти нечто невероятное, чтобы Шанель решила выразить свои чувства запахом, рассказать о себе без слов и без цвета, забыв о зрении и слухе. Таким событием Фроман считает смерть ее любовника, учителя и инвестора — английского промышленника Артура Капеля, которого друзья называли Бой. Они встретились в десятых годах и расстались в двадцатых, Бой Капель женился на другой женщине, оставил Шанель в Париже и уехал на Лазурный берег. Он погиб в автомобильной катастрофе, Коко простилась с ним не у гроба — там ее никто не ждал,— но на месте аварии.
О черных платьях, которые она стала шить после этого, говорили, что она намерена нарядить в траур весь Париж. Но свой траур она носила с блеском и на зависть другим. На лежащем здесь же хрестоматийном портрете Ман Рея она предстает в черной шляпке, черном платье, с ниткой жемчуга, с сигаретой в зубах. Снятая в профиль — чаще всего ее изображали именно в профиль, как на вырезанном силуэте,— как если бы она не любила свое лицо в фас. Забыться и подышать морем она едет в Венецию вместе с Мисей Серт (кстати, героиней другой недавней выставки в Orsay) и знакомится там с итальянскими парфюмерами, художниками, алхимиками, говорящими о духах, лечащих от тоски.
А еще из Венеции она увозит русские знакомства — Дягилев обрабатывает ее, чтобы получить деньги на "Весну священную". О русских в ее жизни говорит икона в витрине, портрет ее молодого любовника, великого князя Дмитрия Павловича, и серебряная фляжка из тех, что ввел в моду Александр III. Роман с Дмитрием продолжался недолго, но он дважды исцелил Шанель, дав ей любовь на целый год и возможность прославиться на всю жизнь.
Среди знакомых Дмитрия был Эрнест Бо, француз, рожденный в Москве и работавший на французских парфюмеров при русском дворе. Это его Шанель попросила создать "женские духи, которые пахли бы женщиной". От прямых ассоциаций — роз, лаванды, ирисов и прочего туалетного мыла — отказались сразу: искали запахи, не имеющие прямых аналогов, меняющиеся на коже до полного сцепления с образом. Бо впервые использовал не только природные, но и синтетические ингредиенты, и пятый его вариант стал Chanel N5.
Но запаху нужна была форма, чтобы появился небывалый по простоте флакон духов — прямоугольный, чистый, без этикетки, с граненой пробкой, которая вроде бы придумана по очертаниям Вандомской площади. Этот флакон удивительно напоминает русскую великокняжескую фляжку или граненый штоф петровских времен. Дававший вдохновение целым поколениям царской России, лечивших тоску водкой, как Шанель — "Шанелью".
Фроман хотел показать, что история Chanel N5 — часть культуры своего времени. Но я увидел в этом волшебном хрустале большее — то немногое, а может, и единственное, что почти в неприкосновенности реально и вещно сохранилось от этой эпохи для каждого из нас. Чтобы разложить этот запах, понадобилось 108 стеклянных витрин. Понятно же, что формула непроста: в одном флаконе содержится и графика, и поэзия, и история, и любовь, и смерть.
N5 Culture Chanel. Palais de Tokyo. До 5 июня