В российский прокат вышел новый фильм Педро Альмодовара. Татьяна Алешичева разобралась, почему эксцентричный классик испанского и мирового кино вернулся к стилистике своих ранних работ 1980-х годов.
Фильм "Я очень возбужден" начинается с того, что технические работники аэропорта Барахас, супруги Леон и Джессика (Пенелопа Крус и Антонио Бандерас), увлеченно обсуждают на летном поле грядущее прибавление в семействе, в результате чего забывают как следует подготовить самолет к вылету. Из-за этой сладкой парочки на рейсе Мадрид--Мехико все пойдет наперекосяк. Сначала экипаж обнаружит, что у самолета неисправны шасси, но сесть в Мадриде уже нельзя — воздушное пространство заблокировано из-за саммита ООН. Тогда командир корабля примет решение совершить аварийную посадку в Ла-Манче и будет несколько часов нарезать круги из-за сложных погодных условий. В это время на борту начнется такая свистопляска, что хоть святых выноси (к слову, у одного бортпроводника есть с собой переносной алтарь). В преддверии почти неминуемой смерти пассажиры и экипаж пустятся во все тяжкие. Проводники усыпят от греха подальше всех пассажиров экономкласса, подмешав в питье "мышечный релаксант". А те, кто остался бодрствовать в бизнес-классе, уйдут в отрыв: будут напропалую накачиваться коктейлями, врываться в кабину пилотов, звонить родственникам и азартно выяснять отношения. На борту окажутся молодожены, третьи сутки празднующие первую брачную ночь, ясновидящая девственница, которая чувствует запах смерти, бывшая порнозвезда с компроматом на ведущих политиков в загашнике, совестливый наемный убийца и сбежавший от полиции банкир-растратчик. Будет выпито несметное количество текилы, все признаются друг другу в страшных тайнах, пьяные проводники споют и спляшут, откидывая коленца, и тут же выяснится, что все они геи и состоят в запутанных любовных отношениях друг с другом. В довершение веселья на отчаянном рейсе будут говорить о сексе, заниматься сексом, грезить о сексе, и самолет окончательно превратится в летающий бордель, кружащий над Ла-Манчей на честном слове и одном крыле.
"Я очень возбужден"
Такого кино Альмодовар не снимал давно. Он начинал в 1980-е с эксцентрических хулиганских комедий с безудержными страстями, дерзкими шутками и сюжетами, крутившимися вокруг секса. На то были свои причины. Прибыв в конце 1960-х в Мадрид из провинциальной Ла-Манчи и прижившись в столице, будущий мэтр застал переломный исторический момент — окончание эпохи Франко и расцвет постфранкистской культуры. Тогда в Мадриде возник своего рода культурный феномен, определивший дух двух последующих десятилетий — movida madrilena, "мадридская тусовка", или лучше сказать "движуха", ярким представителем и героем которой стал Педро Альмодовар. Франко умер в 1975 году, цензура стала сходить на нет, как морок из прошлого, а в 1979-м мэром Мадрида был избран Энрике Тьерно Гальван, известный своим историческим высказыванием в адрес мадридской молодежи: "Теперь вы знаете, что делать: кайфовать, но держать ухо востро!", которое с некоторым недоумением, но не без восторга перепечатали все газеты. В городе стали стремительно множиться "бары для поцелуев", повсюду открывались кинотеатры, где крутили ранее запрещенное кино с рейтингом Х, молодежь дорвалась до порножурналов, наркотиков и ночных клубов, переживая локальную сексуальную революцию на десятилетие позже остального мира. Умы жителей Мадрида теперь занимала политика и острый интерес ко всем аспектам сексуальности: расцвела гей-культура, ночи напролет из бара в бар перетекали яркие толпы, где царили причудливо одетые и разукрашенные drag-queens, а подстегивал этот бесконечный праздник экономический бум начала 1980-х. В 1976 году в Мадриде был основан журнал Interviu, на страницах которого легко уживались политика и секс, и выходил он с непременными обнаженными знаменитостями на обложке. Альмодовар стал певцом этой пестрой эпохи и одним из ее героев, вокруг него сложилось сообщество единомышленников, которое иногда называли фабрикой по образцу "Фабрики" Уорхола.
Но ничто не длится вечно, и мовида тоже пошла на убыль. Это случилось то ли в 1991-м, когда охранник в ночном баре вдруг попросил известного актера не сворачивать сигарету с марихуаной в общественном месте, то ли еще раньше, в 1986-м, когда умер мэр Гальван. А сам маэстро Альмодовар, всеми признанный анфан террибль 1980-х, в 1990-е не то что бы остепенился, но, сохранив свой эксцентрический стиль, поменял тематику. Его фильмы по-прежнему строились по законам мыльной оперы, их неизменными ингредиентами были китч и безудержная сентиментальность масскульта, но былая бесшабашность сменилась уходом в драму. Зрелый Альмодовар начал интересоваться "мыслью семейной", и его фильмы стали все больше походить на драматические произведения итальянского неореализма с их непридуманными бытовыми проблемами и конфликтами, только увиденными сквозь призму все тех же эксцентрики и китча.
Новый фильм Педро Альмодовара больше похож не на предыдущий, а на его картины 1980-х годов (на фото "Лабиринт страстей", 1982)
И вдруг, после невнятного гиньоля "Кожа, в которой я живу", в связи с которым мастеру многие поспешили приписать усталость и творческое бессилие, он снова с прежней энергией взялся за старое и создал комедию под стать собственным фильмам 1980-х, с массой аллюзий на мовиду и былые времена. Пенелопа Крус и Антонио Бандерас, карьера которых начиналась с фильмов Альмодовара (Крус попала к нему только в 1990-е, но всегда твердила в интервью, что решила быть актрисой, посмотрев "Свяжи меня"), выступают в новом фильме лишь в качестве свадебных генералов в пятиминутном начальном эпизоде. А вот Сесилия Рот, одна из муз Альмодовара эпохи 1980-х, игравшая в его первых фильмах ("Пепи, Люси, Бом и другие девчонки", 1980; "Лабиринт страсти", 1982), появляется тут в знаковом для тех времен образе актрисы, которая перешла от ролей в эротических фильмах к амплуа доминатрикс для солидных господ. Пусть и в травестийном ключе, но все же она играет здесь почти себя саму времен мовиды. "Я приехала в Испанию в середине 1980-х, прикрываясь одной рукой спереди, а другой сзади,— говорит ее героиня Норма Босс (сама Рот приехала в Испанию из Аргентины в середине 1970-х),— именно в таком виде я и позировала на обложке Interviu, и этот номер вошел в историю". А когда бесстыжие стюарды, похожие на разбушевавшихся сатиров, смешают ей коктейль с мескалином, она с чувством произнесет: "Коктейль Валенсия! Я любила его в 1980-е". И пусть в ее словах сквозит меланхолия, с которой обычно "бойцы вспоминают минувшие дни", но фильм славен не только ею. Здесь нет бесконечных катарсисов зрелого и позднего Альмодовара, зато есть энергия и дерзость его ранних картин.
Мовида началась с глотка свежего воздуха, который поколение 1980-х вдохнуло после душных лет, и которым долго еще не могло надышаться. А вот что подвигло 63-летнего Педро Альмодовара отставить обретенную с годами сдержанность и воспроизвести букву и дух того времени в новом фильме — сложно сказать наверняка. Может быть, что-то снова витает в воздухе. Что-то гнетет и давит, политкорректность ли, последствия ли европейского кризиса, культурный ли застой — но это определенно что-то такое, от чего хочется сбежать назад в веселые и шальные годы.