Вождь петербургского неоакадемизма Тимур Новиков вступил в полемику с находящимся под судом Авдеем Тер-Оганьяном. Орудием этой полемики стала выставка "Царица неба", открывшаяся в Айдан-галерее. В основу новых произведений Новикова легла коллекция открыток с изображением богоматери.
На пресс-конференции Тимур Новиков объявил, что считает свою выставку ответом на скандальную акцию Тер-Оганьяна. Тер-Оганьян своим надругательством над иконами в Манеже не только оскорбил его чувства верующего, но и выказал неуважение к его любимому материалу — репродукциям. (Напомним, что Авдей рубил топором не "доски", а образцы полиграфической продукции Софринского комбината). Однако в действиях московского радикала и главного борца за классическую традицию в искусстве прослеживается удивительная симметрия.
Тимур Петрович (теперь, после недавней огромной ретроспективы в Русском музее, сорокалетнего художника все величают только так) давно использует репродукции в своих произведениях. Новая серия его коллажей представляет собой коллекцию кичевых стереоскопических открыток католических мадонн, обрамленных в роскошные "оклады" из блестящих церковных тканей. Разработанная им доктрина нового классицизма зиждется на равенстве между подлинником и копией, оригиналом и репродукцией, высоким искусством и массовой культурой. То есть на чисто модернистских идеях, с которыми работает и Тер-Оганьян. Возможно, что именно Новиков, избравший символом борьбы за классическое искусство топор (с топором он снялся на обложке "Художественной воли" — главного печатного органа питерских неоклассицистов), подсказал Авдею выбор орудия для его акции.
Главное, что отличает двух художников, это отношение к собственной деятельности. Авдей хотел бы, чтобы его жесты воспринимались как иронические — по отношению к традиции модернистского богоборчества. То есть на самом деле мечтает стать классицистом. Однако его иронии никто не принимает. Напротив, его жесты воспринимаются настолько серьезно, что дело доходит до суда и возмущения общественности.
Тимур Новиков прокламирует отказ от иронии и объявляет войну модернизму. "Слово 'кич' придумали американцы после второй мировой войны, чтобы унизить европейскую культуру. Это не кич, а народное искусство",— говорит он о своих мадоннах. Но чем больше он старается заставить общественность поверить в серьезность объявленной им войны за "истинные ценности европейской культуры", чем страшнее грозит топором и восхищается Ильей Глазуновым, тем ироничнее выглядят его собственные произведения. И с этим ничего не поделаешь.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА