Два года назад компания Ulysse Nardin потеряла своего владельца Рольфа Шнайдера, человека, который спас марку в самый тяжелый момент ее истории. Как рассказывал Рольф Шнайдер, когда он купил разоренную мануфактуру, в ней работал всего один часовщик, он же был и сторожем. За несколько лет под руководством Шнайдера марка обрела второе дыхание, вновь заставила о себе говорить. С Ulysse Nardin сотрудничает часовой гений Людвиг Окшлин, марка одной из первых начала развивать кремниевые технологии, ее новые системы спуска стали едва ли не самыми продвинутыми на рынке. Поставив на новейшую технику, Ulysse Nardin не забывал и про старинные ремесла: эмалевое производство марки — одно из лучших в Швейцарии. В 2011-м Рольф Шнайдер скончался, и его место во главе компании заняла его вдова Чаи Шнайдер. И вдруг стало ясно, что многое из того, за что отдавали должное Шнайдеру, имело еще одного автора и вдохновителя — его красивую и умную жену.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
— За что вы теперь отвечаете в компании?
— Я не считаю себя генеральным директором, я глава Ulysse Nardin по стратегическим вопросам, что же касается конкретики бизнеса и повседневной тактики, этим занимается серьезная команда профессиональных менеджеров. Это те же самые люди, которые работали с Рольфом, то есть мы продолжаем ту же линию развития марки, которая заключается, с одной стороны, в уважении нашего наследия, а с другой стороны, в самом смелом и бескомпромиссном новаторстве. У нас все так построено, что одно легко уживается с другим.
Моя задача — следить за общим направлением движения и за тем, что делают конкуренты, быстро отвечать на запросы клиентов, понимать, чего они от нас ждут, на что надеются.
— Но глобальные вопросы именно в вашей компетенции, не правда ли?
— Да, стратегия и развитие, это важно. Мы не должны останавливаться в наших экспериментах. Коллекция этого года, по-моему, это доказывает. Новый скелетон и новые варианты нашего знаменитого инновационного турбийона Freak и, конечно, целая группа продуктов, отличающихся новыми кремниевыми компонентами — спиралью и якорем, которыми мы теперь способны снабдить все выпускающиеся маркой механические часы. Таким образом, мы располагаем не просто мануфактурным базовым механизмом UN 118, который мы представили накануне прошлой Базельской ярмарки, но и собственными механизмами с усложнениями и на основе кремниевого спуска.
— Скажите, а лично вы какое усложнение предпочтете всем прочим? Турбийон? Минутный репетир? Вечный календарь?
Ulysse Nardin, Jade, 2013: новая коллекция женских ювелирных часов; корпус из золота с бриллиантами, циферблат из перламутра, указатель даты и маленькая секундная стрелка
— У нас есть все эти усложнения. Но не скрою от вас, что больше всего я люблю простые, так называемые малые усложнения. Они на самом деле не простые и не малые — их считают малыми в соотношении с теми, которые традиционно называют великими. К примеру, это второе часовое время. Часы с функцией GMT — это наш бестселлер, потому что ими очень удобно пользоваться. Сама модель существует уже давно, но спрос на нее не уменьшается. У этих часов особая история. Однажды я попросила Рольфа как-нибудь усовершенствовать систему управления часами GMT. С теми, которые я тогда носила, была просто беда. Я люблю маникюр, и мне надоело ломать ногти на заводных головках. Он прислушался ко мне, и так была разработана схема с кнопкой, нажатием которой вы меняете время в новом поясе. Первые часы этой серии были подарены мне, я до сих пор их ношу. А механизм этих часов, хоть он и предназначен специально для женщин,— это настоящий мануфактурный механизм Ulysse Nardin с кремниевым спуском.
— Интересно видеть типично женский взгляд на женские часы. Ведь их чаще сего проектируют мужчины, которые и не догадываются о таких важных мелочах.
— Женщины вообще многое знают про часы — не меньше, чем мужчины. Сейчас женские часы становятся все более и более сложными с точки зрения механики. Но при этом делаются все более, так сказать, носибельными. И это не просто часы, поскольку время мы можем посмотреть хоть на телефоне. Это настоящие произведения искусства. Они должны нести в себе подлинные художественные качества и быть достаточно классическими, чтобы выдерживать изменения вкусов. Ведь наши часы рассчитаны на то, чтобы переходить от поколения к поколению. Мы отдаем их нашим детям потому, что в них отражены наши черты и вкусы и наши дети, глядя на них, будут думать о нас.
— Ваши дети любят ваши часы?
— Конечно, еще как. С огромным удовольствием. Но поскольку они еще учатся, я не могу им доверить самые ценные экземпляры: это было бы непедагогично.
— Вы много путешествуете сейчас?
— Да, немало. Наш семейный дом по-прежнему в Малайзии, но гораздо больше времени, чем раньше, мне приходится сейчас проводить в Швейцарии. Дети учатся в Англии, ну и, конечно, надо ездить повсюду, где расположены наши бутики.
— Какой рынок сейчас самый важный для Ulysse Nardin в мире?
— Скажу вам, что я не устаю благодарить Рольфа за то, что мы успели завести целую сеть магазинов и агентов по всему миру. Это дает нам уверенность. Рынков много, но лично я очень люблю Россию. Великолепное искусство, фантастическая архитектура, развитый вкус к хорошим часам. В России много наших верных и важных клиентов, мы это очень ценим. И, наверное, у Ulysse Nardin больше часов, посвященных России, чем у любой другой швейцарской марки.
— Есть ли у вас замыслы новых серий для русского рынка?
— Конечно, есть, но пусть это пока останется в секрете.