Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Уход Уго Чавеса — одного из наиболее ярких представителей редеющей шеренги мировых революционеров — оставил без ответа много вопросов. Главный из них: есть ли будущее у моделей развития, подобных чавизму, или в XXI веке они становятся анахронизмом. И имеют ограниченный срок годности, измеряемый сроком жизни того или иного вождя.
Этот вопрос возникает не только в связи с событиями в Венесуэле. Примечательна судьба Ливийской Джамахирии, которая, как и чавистская Венесуэла, в свое время стала еще одним вызовом западному неолиберализму. Это причудливое сочетание социализма, анархизма и национализма довольно долго выглядело вполне устойчивым и жизнеспособным. Гарантом же устойчивости служила фигура лидера ливийской революции Муамара Каддафи.
Однако после свержения и убийства "главного джамахира" его модель рассыпалась как карточный домик. И дело не только в том, что к власти пришли злейшие враги Каддафи. Просто оказалось, что все эти "народные комитеты" и прочие атрибуты "подлинного народовластия" были фикцией, плодом богатой фантазии амбициозного ливийского лидера.
В первые десятилетия существования СССР и возникновения Коммунистического интернационала казалось, что дело социализма вот-вот восторжествует на всей планете. Мировые революционеры были частыми гостями в Москве и получали от нее внушительную финансовую подпитку. Позднее, после краха мировой колониальной системы и возникновения новых развивающихся государств, идеологи ЦК КПСС стали выделять в особые группы страны "социалистической ориентации" и "некапиталистического развития" (различие между ними определялось большей или меньшей лояльностью Кремлю и способностью громко произносить антиимпериалистические коммунистические лозунги).
Однако, после того как СССР распался, а еще один материк социализма — Китай — пошел по пути фактического демонтажа наследия социализма, мировые революционеры остались предоставленными сами себе. В итоге в чистом виде та самая утверждавшаяся Коминтерном модель сегодня сохранилась разве что в Северной Корее — заповеднике коммунизма, напоминающем антиутопию Оруэлла.
Пожар мировой революции погас. И лишь в отдельных странах, где много бедных, сильны настроения уравниловки и есть талантливые политики-трибуны в красных рубахах, все еще тлеют его головешки. Тлеют они и в медвежьих уголках Земли вроде индийских джунглей, где бродят повстанцы с винтовками и красными знаменами.
Что же касается чавизма, кастризма, джамахиризма и прочих подобных "измов", то каждая из таких моделей напоминает изобретенный самобытный велосипед с квадратными или треугольными колесами. Его очень любопытно разглядывать, но ездить на нем абсолютно невозможно. Ибо его место — в музее революции.