Первые лица
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Поздно вечером в среду президент России Владимир Путин встретился с легендами советского хоккея и посмотрел фильм про одну из них — про N17, Валерия Харламова. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что без слез это кино глядеть было нельзя.
Фильм смотрели в санатории "Сочи", в новом, только что сданном корпусе, балконы которого как будто вываливаются прямо в стремительно теплеющее море, отчего даже не по себе. Сюда, в санаторий, приехали члены юниорской сборной, у которых в Сочи сегодня игра с американской сборной, и ветераны советского хоккея, у которых никакой игры нет, но настроены были они так, словно есть.
Про этот фильм уже многие слышали. Валерия Харламова сыграл Данила Козловский, в эпизодической роли появился сын Валерия Харламова Александр, а хоккейные звезды, которые успели посмотреть, под большим впечатлением...
Данила Козловский рассказал, как учился стоять на коньках и как везде, куда бы он ни приезжал по своим актерским делам, в его распоряжении был каток.
— А вот этим людям,— кивнул я на стоящих рядом Владимира Петрова и Бориса Михайлова,— не сдавали экзамен по фигурному катанию? И вообще экзамен?
— Им нет,— ответил он.— Им сегодня буду сдавать.
— После этого фильма,— сказал мне потом один из продюсеров Антон Златопольский,— Данила будет великим актером. Я его убеждаю, а он не соглашается.
— Согласится рано или поздно,— предположил я.
— Вы видели фильм? — спросил я у Вячеслава Фетисова.
В конце концов, он успел поиграть в пятерке с Валерием Харламовым, хоть и был гораздо моложе его.
— Да,— сказал он.— Очень сложно сделать кино про спорт. Ну вот как передать эти амбиции?!.
Я понимал, о чем он. У него эти амбиции до сих пор в глазах.
— Я видел,— повторил он.— Я не то что спортсмена увидел в этом кино. Я увидел друга. Мы в последнее время очень дружили. Для меня началось с того, что великий Тарасов приходил на все собрания нашей детской спортивной школы, брал с собой к нам игроков советской сборной... Я глазам своим не верил, когда видел Харламова!
Через несколько лет они вместе тренировались и играли.
— Перед смертью он поговаривал вообще-то, что в Испанию хочет уехать. Там у него родные жили. Может, догадывался, что Тихонов может его на Кубок Канады не взять,— сказал Фетисов.— Он очень хотел сыграть на Кубке Канады. В 1976-м его не взяли. Тихонов боялся, что проиграем Кубок, и поэтому поехал экспериментальный состав.
Его не взяли и в 1981-м. Да еще как не взяли.
— Причем Харламов до последнего ехал,— вспоминает Фетисов.— В автобусе сидел. И уже уезжать, а приходит массажист и просит, чтобы Валера зашел к Тихонову. Валера вышел из автобуса, а вернулся, чтобы уже только сумку и клюшки забрать. "Ну,— говорит,— я желаю вам победы".
Он вышел из автобуса и остался стоять.
— Мы поехали, а он стоит один с этим мешком и клюшками,— говорит Вячеслав Фетисов.— Так и простились. Прилетели в Виннипег, а там по всем телевизорам в аэропорту — его лицо в траурной рамке. Мы ничего понять не можем, нам никто ничего не говорит. Потом, когда стало ясно, мы говорим: "Все, мы обратно едем". Решили возвращаться, чтобы успеть на похороны. Но потом пришел один из ЦК партии, говорит: "Ни в коем случае, вы не имеете права, вы за Родину в ответе..." Мы тогда поклялись, что выиграем этот Кубок. В финале разорвали канадцев 8:1.
— Что вам рассказали, когда вы вернулись? — спросил я.
— Да все было уже понятно,— ответил Фетисов.— Мы вроде популярные были, а резину, например, сложно достать было. Он вот ездил на лысой. Жена была за рулем, а только научилась водить. Ехали из города, новый асфальт, после дождя... Занесло под грузовик... Шансов-то не было, и он, и жена погибли. Дети остались...
— Вы разговаривали потом с Тихоновым об этом?
Он не ответил.
— Почему его сегодня здесь нет, не знаете? Столько людей тут сегодня...
— Да как-то...— пожал плечами Фетисов.— Когда Тихонову 75 лет было, я один к нему на юбилей приехал.
— Все-таки ведь приехали.
— Я в ранге главы Росспорта...
Вопросов все равно еще было много.
— Дети остались без родителей,— сказал Фетисов,— а выросли очень хорошими людьми. Это, наверное, не редкость, а тем не менее. Причем дочь — вылитая она, а сын — вылитый он!.. Я его сейчас позову. Саша!..
И правда — тот же Харламов. Глаза добрые и виноватые. С такими глазами, кажется, нельзя играть в хоккей. Но Александр Харламов, между прочим, играл, в том числе и в НХЛ.
— Вы согласны,— спросил я,— с тем, как вашего отца сыграл Данила Козловский?
— Знаете,— пожал он плечами,— я ведь маленький был, когда отец погиб. Но я помню. И когда смотрел, сначала было сомнение, потом просто смотрел, а под конец фильма уже...
Он замялся.
— Как будто это и есть мой отец. Я отца и видел.
Александр Харламов от начала и до конца съемок был с актерами и сам снялся в роли игрока команды из Чебаркуля.
— Это куда метеорит упал,— пояснил он.— Туда все основное падает.
Владимир Путин долго здоровался с хоккеистами, очень молодыми и не очень. Одному из очень молодых в честь дня рождения подарил часы. Потом все пошли в кинозал.
Режиссер рассказал, как долго делали сценарий, как несколько раз заходили в тупик, как решили дать попробовать молодым сценаристам и как спросили их, знают ли они, кто такой Харламов. "Конечно! — сказали они.— Гарик Бульдог Харламов!" А со сценарием справились именно они.
Фильм идет больше двух часов. Все, кажется, очень просто. А только не один раз комок в горле застревает, и ты даже себе стесняешься в этом признаться, а слезы-то — вот они. Ну да, канадцев изобразили таким патлатым зверьем, что любые слезы способны мгновенно высохнуть (ну а что вы хотите, не улыбка, а звериный оскал империализма), а не высыхают. И Олег Меньшиков, которому вроде не так уж много и есть чего играть в этом фильме, роль тренера Анатолия Тарасова играет так, что потом его дочь, тренер Татьяна Тарасова, в ноги кланяется съемочной группе. И Данила Козловский в конце концов и правда оказывается не Данилой Козловским, а Валерием Харламовым, хоть и нет в глазах главного героя той мягкой, застенчивой и виноватой улыбки, какая есть у Александра Харламова. Или все-таки есть... Нет, не такая. Может быть, даже не хуже, но другая.
После фильма из зала выходили неохотно. Президент вместе со всеми отсмотрел все титры.
— Но шайбу в нас так не бросали! — сказал кто-то, выходя из зала.
Был там эпизод, когда Тарасов заставляет встать юного Харламова на ворота и приказывает игрокам бросать по беззащитному игроку шайбы, а от него требует бросаться на них.
— В тебя бросали? — спросил Борис Михайлов Юрия Ляпкина, который еще с Рагулиным у Тарасова играл.
— Да нет,— засмеялся тот,— пожалели, видать.
— В меня тоже не бросали,— сказал мне Фетисов,— а вот с десятиметровой вышки Тарасов нас прыгать заставлял.
— Ну что можно сказать? — произнес Владимир Петров через несколько минут, когда все собрались в фойе.— Фильм, конечно, художественный! У нас, конечно, свое восприятие... Но актеры играют замечательные!
То есть высказался исчерпывающе в своем роде. Но не закончил:
— Главного героя Данила сыграл правдоподобно! Именно правдоподобно! Валера, правда, не такой взрывной был... Он больше был миролюбивый...
— А что скажет второй участник троицы? — посмотрел на Бориса Михайлова Владимир Путин.
Он, может быть, хотел сказать — тройки.
— Интересные персонажи есть в фильме,— добавил Борис Михайлов.— Меньшов, например.
Владимир Меньшов сыграл члена ЦК КПСС, который отвечал за хоккей Советского Союза.
— Продукт, так сказать, своего времени...— сказал Михайлов.
— Талантливый в определенном смысле человек,— добавил Владимир Путин.
— Но доработано в художественном смысле,— заключил Борис Михайлов.
Тут уж с ним все согласились.
— Те игры 72-го года...— сказал Владислав Третьяк.— Все же ради победы отдавали... Здоровье отдавали... Все...
Он ведь сам тогда был таким же героем суперсерии, как и Валерий Харламов. Его в фильме, правда, не видно. Ну что, один главный герой, наверное, должен быть.
— Тарасов, кстати, мне замечаний не меньше, чем Валере, делал,— рассказал Третьяк.— Я говорю: "Ну что вы мне все время замечания делаете?!" "Я,— говорит,— тебе делаю замечания, значит, ты живой!"
Артист эстрады Владимир Винокур был здесь же, он с группой поддержки хоккеистов ездил тогда чуть не на все соревнования.
— Фильм,— сказал он,— конечно, художественный, но он правдашный.
— А меня,— произнес Владимир Путин,— мама все время ругала, когда я на тренировку собирался: "Что, опять на драку пошел?.." Не очень спорт любила. Но как только хоккей начинался, как только тройка Михайлов--Петров--Харламов выходила, она обо всем забывала и сидела, смотрела. Она всем вам прозвища выдумывала, не буду говорить какие.
Со своего места поднялась Татьяна Тарасова:
— Валера был для моего отца... У него не было сына... Ну вот отец не хотел меня из роддома забирать, потому что очень хотел мальчика... Мне 66 лет, и я первый раз счастлива за отца, потому что нам-то было понятно, что он гений, а стране не очень было понятно, а теперь будет понятно...Ему же было 56 лет, когда ему запретили заниматься со сборной. И он 20 лет не работал. Он на даче вспахал каждый клочок на этих 20 сотках, из клюшек забор сделал... 20 лет система его доигрывала...
Она рассказывала, как отец шел к машине после матча его ЦСКА со "Спартаком", когда Тарасов в присутствии генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, яростного поклонника "Спартака", увел команду с поля, поняв, что их засуживают (после этого его и уволили):
— Он шел совершенно один, не так, как показали в фильме, никто перед ним не расталкивал болельщиков "Спартака", они расступались, но все равно было очень страшно, и только мы сзади, я и моя подруга балерина, два скелета... Он смотрел на спартаковцев, они давали ему дорогу, потом он, сев в машину, открыл окошко и прокричал что-то одному из них, а они уже раскачивали машину...
— Ну,— сказал Владимир Путин, доброжелательно улыбнувшись Даниле Козловскому,— а теперь главный герой!
— Что? — переспросил Данила Козловский.
В фойе осторожно засмеялись.
— Ты уже Харламов, что ли? — крикнул кто-то.
А он просто страшно смутился.
Но говорил потом что-то о том, что не он главный герой... Для меня, говорил, это самое важное сейчас, а потом будет то, что будет потом...
Это было понятно.
Владимир Путин уехал. Я спросил Владислава Третьяка, не обидно, что ли, ему, что его нет в фильме.
— Ну,— сказал он,— это же про него фильм. И про Тарасова.
Вспомнил, как однажды ждал тренера в Архангельском на морозе минус 30.
— Вы что, болван безмозглый, здесь стоите? — спросил тот, когда приехал.
— Вас встречаем,— с недоумением ответил вратарь.
— Вы уже полчаса как должны с мячом заниматься на улице!
— Так минус 30 же...
— Что?!!
Все, кто вышел из кинозала, кажется, еще оставались там вместе с Харламовым и Тарасовым. Они были, как говорил Тарасов, в хоккее.
— Он правда придирался ко мне! — с плохо скрываемой гордостью говорил Третьяк.— Один раз сказал: "Так! Каждая пропущенная шайба — кульбит!" А представляете, что такое кульбит в полном снаряжении?!! И делал кульбиты! "Мне,— он говорил,— нужен лучший вратарь мира!"
— И он получил его,— по-честному сказал я.
И Третьяк, и Михайлов, и другие занимают сейчас какие-то должности, проявляют общественную активность и занимают позицию, но сейчас, после этого фильма, вся эта шелуха слетела с них, и передо мной были только великие хоккеисты, абсолютно великие.
И они сами были сейчас только хоккеистами.
— Ну что, Тарасов мне говорил, полуфабрикат, если выживете, будете великим, если не выживете — в шахту! Он на вы со мной был,— рассказывал Третьяк.— А как-то разрешил мне купить "Жигули". Я купил, а он забыл, видимо, что разрешил, встречает меня случайно на машине и говорит: "Это что такое?!" Я говорю: "Вы же разрешили!" "Раз в неделю — на машине,— говорит.— А так — в метро, потолкаться с людьми... Очень полезно..." Так я от него потом прятался на машине, честное слово! А в основном на метро...
Владислав Третьяк помолчал и потом произнес:
— Я смотрел, и у меня слезы даже... Я вот думаю: "Я что, такой сентиментальный стал?"
— Так и у меня тоже,— сказал подошедший Леонид Тягачев.
И у меня.