Очень большая девочка

Фестиваль фотография

Мэрилин Монро и панки, Грета Гарбо и проститутка-трансвестит, Бригитта Хельм, звезда "Метрополиса", и уличные артисты, работающие живыми статуями. А также зебра, человек-паук, некое волосатое существо на четырех лапах — помесь собаки с Чубаккой, "посол Соединенных Штатов Животного Королевства" и просто чудо в перьях. Кое-где между рядами фотографий появляются костюмы для персонажей, сделанные по ее эскизам: невесомые платья будто из рыбной чешуи, щегольские камзолы с воротниками в виде компакт-дисков или живых листьев в пластиковом парнике. Своего рода документальные свидетельства невероятных перевоплощений, каковые Верушке, урожденной графине Вере Готлиб Анне фон Лендорф, удаются виртуозно. Даже когда она, худая почти двухметровая валькирия с 45-м размером ноги, изображает Мэрилин. Впрочем, изобразить саму себя 20-летней, когда тебе хорошо за 60, куда сложнее — а ей это легко удалось.

Верушка 1960-х, сыгравшая в "Blow-Up" Антониони себя, Верушку-супермодель,— тоже ведь часть истории кино, а у Верушки-художника вполне кинематографическое видение: она с очаровательной детской непосредственностью разыгрывает целые фотоистории, сопровождая их намеренно глуповатыми, как в концептуальничающих модных журналах, подписями. Про оживший и сбежавший из магазина манекен, про "известного французского писателя", отрывающегося в нью-йоркских притонах, про девчонку в очереди на прослушивание, про модель на грани самоубийства, про ворону-аристократку на руинах Восточной Европы. Три последние практически автобиографичны: любознательное человечество ее фантастическая биография до сих пор интересует гораздо больше ее фантастического искусства. Иногда это уличные перформансы, где она демонстрирует чудеса пластичности, превращая свое тело в знак, в некий живой иероглиф. Иногда политическая сатира — там, например, где она пародирует показательный выход "нового кандидата от лейбористской партии" в народ ("Они ушли, всерьез обеспокоенные условиями жилья работников"). А иногда и что-то вроде политического предвидения: в роли первого черного президента США и его черной супруги она снялась лет за десять до прихода в Белый дом Барака Обамы.

На выставке можно увидеть лишь работы Верушки 1990-х — снимки Андреаса Хубертуса Ильзе. К сожалению, "Преображений" (Transfugurations) — тех знаменитых фотографий, сделанных Хольгером Трюльцшем, где она полностью исчезает, растворяется в мертвой материи, сливается с окружающей средой, с камнями, стенами, лесом, тех, про которые писала Сьюзен Зонтаг (а она первая написала про Верушку),— нет. Но и снимков 1990-х, ее позднего, осеннего карнавала, пары артхаусных видео и дневников с исповедальными текстами и рисунками достаточно. Чтобы проникнуться бесконечной меланхолией этого странного искусства, этой затянувшейся детской игры в прятки, этого вечного бегства от самой себя. То ли от своей звездной славы, то ли от своего прошлого — семейного (дочери участника заговора Штауффенберга, готовившего покушение на Гитлера и казненного в 1944-м, пришлось несладко и в последний год Гитлера, и позже) и личного. Она выбивается из ряда великих перевоплощающихся — Синди Шерман, Ясумасы Моримуры, Ли Бауэри, Владислава Мамышева-Монро — тем, что ее перевоплощения, кажется, не имеют определенной цели и смысла. Преображения ради преображения, ради самого процесса, что, видимо, и происходит в природе, у которой отняли идею божественного предназначения. Наверное, это и есть чистое искусство.