Дмитрий Ливанов извинился за свои высказывания о Российской академии наук. Исполняющий обязанности президента РАН, вице-президент РАН академик Александр Некипелов и заведующий лабораториями Института молекулярной генетики РАН и Университета Ратгерса в США Константин Северинов обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Министр образования заявил журналистам в Долгопрудном, что сожалеет, если его слова обидели ученых. Ранее академики РАН направили письмо Ливанову. Они потребовали извинений за его слова о том, что РАН нежизнеспособна и бесперспективна. Также члены академии оставили за собой право требовать отставки министра образования и науки.
— Александр Дмитриевич, удовлетворены ли вы извинениями господина Ливанова?
А.Н.: Да, конечно. Я считаю, что министр поступил в данном случае достаточно мужественно.
— Можно ли считать, что конфликт исчерпан теперь?
А.Н.: Мы надеемся, что будет нормальное конструктивное взаимодействие, которое не будет обижать ни ту, ни другую сторону. Разумеется, мы не испытываем иллюзий по поводу того, что все идейные разногласия по поводу развития науки на этом исчерпаны. Но наличие различных позиций — это абсолютно нормальное дело.
— Константин Викторович, как вы думаете, можно ли говорить о том, что теперь исчерпан конфликт между руководством министерства и академией?
К.С.: Нет, я не думаю, что это так. Я думаю, он имеет принципиальную природу, и, в общем-то, так как я лицо, не облеченное никакой ответственностью, то я считаю, что то, что Дмитрий Викторович сказал, в этом есть только правда, потому что та академия, которую мы знаем, которая досталась нам — это жалкое подобие советской академии. Ее нельзя считать необходимым условием для развития российской науки. Это организация, которая действительно находится в глубоком конфликте интересов, поскольку она и получает деньги, и распределяет их, и выбирает направление исследований, и взяла на себя экспертную функцию, которую она, очевидно совершенно, не выполняет. Есть масса примеров, так, например, академик Алдошин, который хвалил изобретателя Петрика. Поэтому нет, я думаю что, независимо от того, извинился Ливанов или нет, академии нужно меняться. И в конечном счете финансовый рычаг у министерства, количество денег, которые попадают в академию, будет падать. Но в этом трагедии нет.
— Александр Дмитриевич, вы согласны с этим замечанием?
А.Д.: Конечно, не согласен. Мы придерживаемся совершенно другой позиции. Мы считаем, что это величайшее достижение, что у нас есть академическая форма организации науки, что именно научное сообщество, получая деньги от государства, самостоятельно определяет важнейшие направления исследований и распределяет ресурсы таким образом. Меня только очень удивляет, что профессор Северинов так активно критикует академию, но, тем не менее, возглавляет две лаборатории в академических институтах. Если академия такая плохая и бесперспективная организация, то непонятно, почему он работает именно в ней.
— Константин Викторович, ответьте, пожалуйста.
К.С.: Насчет того, что академическое сообщество якобы выбирает, научное сообщество имеет возможность определять направление исследования — это, конечно, некое лукавство. Надо понимать, что в академии есть некое количество собственно академиков, некоторое количество членов президиума, которое реально контролирует финансовые потоки, и всякая черная сошка — это 50 тыс. ученых. Многие из них, как выясняется, как ученые ничуть не хуже тех, кто контролирует, собственно, распределение денег. Поэтому, конечно, ни о каком реальном влиянии научного сообщества на выбор тем говорить не приходится.
Касательно того, где я работаю. У меня дочка, мы читаем с ней книгу Григория Остера "Сказка с подробностями". Там один персонаж говорил Бяше-овце, самой умной в стаде, что ты, Бяша, самая умная в стаде, потому что все остальные еще глупее тебя. Да, я работаю в академии, ну и что. Я одновременно работаю в Сколковском институте науки и технологии и преподаю, и еще много чего делаю.
— Насколько я понимаю Александра Дмитриевича, у него вызывает удивление, что вы и работаете, и в то же время критикуете академию.
К.С.: Начнем с того, что, если я работаю, я не подписывался ни под какими бумагами, что я должен академию исключительно славословить, не было такого. С другой стороны, моя работа приносит, безусловно, академии большое количество пользы в виде высококлассных научных публикаций. А критиковать я академию буду и могу, потому что я ее люблю, на самом деле, то есть я воспринимаю то, что с ней сейчас происходит, как личную трагедию.
— Александр Дмитриевич, вы согласны с такой аргументацией?
А.Н.: Нет. Я абсолютно согласен с профессором Севериновым, что никто не ограничивает свободу слова при академии, и, разумеется, у всех у нас есть те или иные претензии к тому, что можно было бы улучшить в академии, что нехорошо. Но я хотел бы сказать следующее: не в том дело, что несколько или ограниченное число академиков распределяет ресурсы. Во-первых, в отличие от других областей в академии, все эти и академики, и члены президиума, и руководители отделений — все они являются избранными людьми. У них заканчиваются сроки, приходят другие. И кроме всего прочего, деньги распределяются не только президиумом. Они распределяются на основе самоуправления на всех уровнях, включая институты Академии наук, распределяются между лабораториями и так далее. Вот в этой части я с профессором Севериновым согласиться никак не могу.