Подведены итоги конкурса на новое здание Политехнического музея. Выиграл Массимилиано Фуксас
Фото: Валерий Мельников, Коммерсантъ / купить фото
Это был сложный конкурс, но не в том смысле, что были сложности с выбором проекта. Тут как раз все проходило на редкость гладко.
Конкурс проходил в два этапа, первый — по портфолио (это фактически допуск на конкурс исходя из предшествующего опыта), второй — конкурс шести команд, которым участие оплачивалось. На второй тур прошли Юрий Григорян, Томас Лизер (США), Фаршид Муссави (Англия), бюро ЗXN (Дания), бюро "Мекано" (Голландия) и Массимилиано Фуксас (Италия). Сначала их рейтинговали эксперты (я был в их числе), и на первом месте оказался Фуксас. Потом победителя выбирал попечительский совет музея, и они опять же выбрали Фуксаса.
Я бы даже сказал, что все это происходило как-то обыденно, просто. У нового здания музея сложная программа — результат долгих переговоров между Фондом реконструкции музея и МГУ. Там должен быть и музей с экспозицией и выставочными залами, и большой запасник, устроенный по принципам "открытого хранения", и открытые научные лаборатории (замысел, что посетители могут свободно наблюдать, как работают ученые, как это происходит в реальности, пока малопонятно), и аудитории с кинозалом, и все это должно работать вместе. Сначала даже было трудно представить себе, как из этого можно сделать осмысленное здание. Но в проекте Фуксаса все выглядит так логично — большой вестибюль, общее объединяющее пространство, на котором стоят четыре отдельных здания, музей, выставочный корпус, хранилище и учебный корпус — будто таких зданий уже построено сто штук и все прекрасно знают, как их делать. И по форме его здание хотя сложное и модное — все четыре корпуса ломаются в сложные многоугольники деконструктивистского толка, но вместе с тем как-то сразу понятно, что построить это можно, это не слишком вычурно. И вообще, пусть в России таких зданий еще и не делали, в мире они есть, а стало быть, особых сюрпризов нам не предстоит.
Мне лично больше всего нравился проект Фаршид Муссави — это был такой отдельно стоящий купол собора Василия Блаженного, только как бы немного примятый. Красивая вещь и затейливая. Очень женская архитектура (Фаршид работала с Наринэ Тютчевой, основательницей бюро "Рождественка"), но открыто женская — пестрая, нарядная, напоминающая шатер шемаханской царицы из мультфильма. Проект занял первое место в интернет-голосовании, но там было массовое голосование из Ирана: Фаршид как-то мобилизовала соотечественников. Неприятность его заключалась в том, что дамы не очень придумали, как расположить внутри одного купола все несколько несусветно напиханные туда функции, и больше половины объема музея оказалось у них пустой. Я, в принципе, считаю, что они правильно сделали — сначала давайте дом построим, а потом будем обживать; но с этой логикой чего-то все не согласились.
Бюро "Мекано" предложило музей, один в один повторяющий павильон Китая на всемирной "Экспо" в Шанхае — это как-то экзотично. Юрий Григорян придумал свой музей по отрицательной логике "незаметной заметности" — это простой кубик, но стеклянный, и его освещенные внутренности составляют главную притягательность. Ход, очень понятный на фоне новой библиотеки МГУ и построенного Еленой Батуриной района "Шуваловский", но стеклянные кубики у нас не умеют строить так, чтобы не было мучительно больно от металлических рам, а главное, не умеют мыть, а здание стоит на Ломоносовском проспекте и вовсю пачкается. К победе был близок проект голландской студии 3XN (за него очень ратовал новый главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов) — там музей располагался как бы внутри полупрозрачной горы, а на ней, на крыше, располагался амфитеатр. Там весело роились студенты, проводя время в социальном общении и получении полезных знаний на открытом воздухе. Но в Москве, увы, такая погода, что зимой на крыше не посидишь, а летом у студентов каникулы. Единственный экстравагантный проект был у Томаса Лизера — он, в принципе, по функциональному замыслу был похож на победивший, но по форме здание было деконструировано до состояния взбесившегося ежа. Томас Лизер чудом не победил в 2011 году в конкурсе на реконструкцию старого здания Политехнического музея и, видимо, так расстроился из-за ушедшей из рук победы, что тут у него случилась архитектурная истерика — иголки ежа напрягались во все стороны так отчаянно, что в этом виделось что-то противотанковое. Впрочем, было эффектно и запоминалось.
Фуксас победил потому, что у него был качественный, реализуемый, логичный и предсказуемый проект, иначе говоря, по соображениям безопасности. Он не поражал воображение, но после истории наших предшествующих конкурсов — Мариинского театра, башни "Газпрома", конкурса на реконструкцию старого здания Политехнического музея — у всех участников процесса было подсознательное желание как-то уйти от пораженного воображения. До сего момента мы все время выбирали что-то потрясающее на уровне проекта, несколько забывая, что поражать должно реальное здание, а не то, что нарисовано на бумаге. В проекте Фуксаса есть одно серьезное достоинство — его можно построить, и, думаю, когда построят, тогда все будут-таки поражены.
Иначе говоря, произошел качественный спокойный конкурс, в результате которого выбран вменяемый проект. Можно было бы порадоваться и даже сказать, что вот, смотрите, с появлением нового главного архитектора в Москву приходит нормальная цивилизованная европейская практика. Но пока так сказать не получается, потому что на самом деле в благородном архитектурном семействе произошел форменный скандал. Дело в том, что проводил конкурс институт дизайна "Стрелка", а председателем жюри экспертов был как раз новый главный архитектор города Сергей Кузнецов. А во второй тур прошел Юрий Григорян, который является профессором института "Стрелка", а у Массимилиано Фуксаса есть русское сопровождающее бюро (этого требуют условия конкурса), и это у него бюро Speech. А бюро Speech — это бывшее бюро Сергея Кузнецова.
Голосование проходило под шифрами, члены жюри не знали, какой проект чей, Сергей Кузнецов агитировал за проект голландцев, а вовсе не за свое бывшее бюро, которое к тому же и не делало этот проект, а только будет его сопровождать в будущем, но это все бессмысленно говорить. Архитекторы, не прошедшие первый этап конкурса, проводили собрания, требовали выхода из состава жюри всех порядочных людей, писали письма в Facebook и в официальные инстанции. Председатель Союза архитекторов Андрей Боков сначала был членом жюри и во всем поддерживал нового главного архитектора Москвы, но потом в нем победили высокие чувства, на итоговое заседание жюри он не явился, а вместо этого написал официальное письмо в Фонд Политехнического музея, протестуя против архитектурной коррупции и неуважения к архитекторам вообще. Жуткое дело, потому что если бы Фуксас не победил, еще можно было бы как-то отвертеться. А теперь уж, после того как его выбрал попечительский совет Политехнического музея, а там Чубайс, Волошин, Шувалов, Дворкович и т.д., все, дело гиблое. Ясно, что все они пляшут под дудку Сергея Кузнецова.
Я, честно сказать, и сам дал слабину. Я пошел к Сергею Кузнецову и предложил ему выйти из состава жюри. Он очень удивился. Я, говорит, главный архитектор Москвы, я хочу, чтобы все общественные здания у нас строились по конкурсу, это первый принципиальный конкурс, куда же это я буду выходить? Я не нашел аргументов. Я пошел к его бывшему партнеру, который теперь возглавляет бюро Speech, Сергею Чобану, и предложил ему сняться с конкурса. Он не то что удивился, а прямо обиделся. С какой стати, говорит, у меня ушел ведущий партнер, я и так пострадал, а теперь я что же, не могу участвовать в архитектурных конкурсах? Это что за поражение в правах, за что? Я пошел к исполнительному директору Фонда реконструкции Юлии Шахновской, говорю: может случиться неловкость. А она говорит, не понимаю, в чем неловкость. Кузнецов же ушел из своего бывшего бюро? Мало ли где кто когда работал?
Ну вот, а теперь неловкость случилась. Архитектурной общественности Москвы совершенно неважно, что выиграл Массимилиано Фуксас, что это довольно-таки прославленный архитектор, мировая звезда первой величины и у него очень качественный, разумный и исполнимый проект. Она вообще не видит, что это проект Фуксаса. Она считает, что выиграл Сергей Чобан, бывший партнер Сергея Кузнецова, и все это коррупция самая и есть.
Не идет у нас с архитектурными конкурсами. Мы как-то романтически к ним относимся, как-то у нас это получается алтарем справедливости, где все должно быть по сердечной истине. А это вообще-то набор формальных правил, юридическая процедура в первую очередь. А нам хочется, чтобы было по понятиям, а они довольно сложные. Как бы вот по справедливости — это чтобы снять с конкурса Юрия Григоряна и Сергея Чобана. А это два наших самых сильных архитектурных бюро, и их здорово бы того, потому что резко увеличиваются шансы на победу. Ну и что, что формально они могут участвовать, важно же, что по душе-то не могут. И как-то так, по душе, получается, что главное — это уменьшить конкуренцию. Вообще идеально было бы, чтобы конкурсы проходили по порядку, а побеждали в них архитекторы из списка, по очереди, сегодня ты, завтра я, а если ты где-нибудь вне конкурса чего-нибудь получил, например административную должность, то тогда ты следующий раз пропускаешь. Вот это справедливо.
И ничего этого не вышло. Политехнический музей отнесся к конкурсу формально-юридически и чувства справедливости зодчих не уважил. В общем, все получилось как всегда — кругом коррупция, а счастья нет.
Я вот думаю, может, хорошо, что ощущение — все как всегда? У нас такая ситуация, что новые революционные процедуры совершенно не приживаются, и новые проекты как-то не идут, и вообще ничего изменить не получается. Ну время такое, что не располагает к изменениям. Может, тогда правильный способ протолкнуть новый проект Политехнического музея, созданный по конкурсу мировой звездой,— это как-то замаскировать его под что-то сугубо рутинное, обыденное? Ну типа все как обычно, чего ж тут ждать-то, кругом коррупция, знаем, в какой стране живем? Может, под этим соусом проскочит? А то под всеми другими мы построить что-нибудь интересное уже пробовали. Вся Москва кругом по справедливости построена.