Правительство всерьез занялось судьбой российского экспорта. С начала марта в Белом доме прошло уже два совещания на эту тему, на одном из которых премьер Дмитрий Медведев назвал стратегическим курсом государства наращивание экспортного потенциала РФ за счет увеличения доли высокотехнологичной и наукоемкой продукции. Ключевая роль при этом отводится ОАО "Экспортное страховое агентство России" (ЭКСАР), созданному почти полтора года назад. О том, как именно государство собирается поддерживать российских экспортеров, "Ъ" рассказал гендиректор ЭКСАРа ПЕТР ФРАДКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Юрий Мартьянов / купить фото
— ЭКСАР создан в октябре 2011 года, но только сейчас приступает к активной деятельности. С чем связан столь долгий срок запуска проекта?
— К работе мы приступили практически сразу: первые полисы были выданы еще в декабре 2011 года. Но делали мы это в ручном режиме, как говорится, на коленке. Был базовый закон, который позволял нам это делать, но на создание системы, способной реагировать на запросы экспортеров в автоматическом режиме, потребовалось время. Речь идет о создании нормативной базы — а это около 50 технических документов,— начиная с методик оценки рисков, андеррайтинга и заканчивая политикой в области тарификации и резервирования. Можно сказать, что сейчас мы системно готовы заниматься профильной деятельностью.
— Но переломным моментом стало получение ЭКСАРом в конце прошлого года госгарантии на $10 млрд?
— Это только один из элементов. Нельзя забывать, что у нас же все-таки изначально был капитал в размере 30 млрд рублей, и мы могли страховать сделки под этот капитал. В прошлом году выдали полисы по 15 проектам с общим объемом поддержанного экспорта на 14 млрд рублей. Но от многих сделок пришлось отказаться в силу того, что они были или слишком крупными по объему, или сильно рискованными. Получение госгарантий заняло много времени еще и потому, что это совершенно новый тип гарантии. Таких Минфин раньше никогда не выдавал. Речь идет о гарантии РФ по обязательствам агентства с учетом множественности бенефициаров. Это не отдельная гарантия по каждой конкретной сделке — это было бы очень долго, и мы бы получили неэффективный инструмент поддержки экспорта. Страхуя риск экспортера или банка, ЭКСАР выдает полис, автоматически гарантированный Минфином, но при этом сам Минфин не имеет прямых отношений с застрахованными. У нас есть лимит на 300 млрд рублей, в рамках которого мы выдаем полисы.
— 300 млрд рублей на год?
— В каждый момент времени мы можем выдавать полисов больше чем на 300 млрд рублей, но при этом общий объем сделок не может превышать эту сумму. Клиент получает полис, гарантированный государством, но при этом все это происходит быстро, без специальных решений правительства и Минфина. Это намного упрощает процесс для всех. Сейчас у нас в проработке проектов где-то на $5 млрд.
— Вы, как и страховщики, выдаете полисы. А в чем ключевое отличие ЭКСАРа от страховых компаний? Только то, что вы работаете без лицензии?
— На первый взгляд мы не отличаемся. Как и страховые компании, мы выдаем полис, но он предполагает страхование рисков, вернее, защиту от рисков неисполнения обязательств контрагента российского экспортера. Именно такой вид деятельности страховые компании практически не ведут. До сих пор никто не защищал наших экспортеров от неисполнения обязательств их контрагентов из других стран.
— Но ведь на рынке страхования коммерческих рисков экспортеров уже работает ряд страховщиков, например Euler Hermes , Coface ("Кофас Рус страховая компания"), Atradius (партнер — "АльфаСтрахование") и ИНГО-ОНДД.
— Есть принципиальная разница. И очень большая. На страховом рынке нет такого понятия "страхование экспорта". Есть понятие "страхование кредитных рисков". Но это все внутренний рынок, и все, о чем можно говорить, это страхование риска неисполнения обязательств одного российского резидента по отношению к другому российскому резиденту. Конечно, страховщики могут работать с экспортными контрактами, но делают они это в крайне небольших объемах и на очень короткий срок — до года. Страхование кредитов в общем портфеле страховщиков составляет 1%, но 99,9% из этого 1% — страхование продаж в России. А все остальное — а это десятые доли процента — краткосрочное страхование экспорта. И то обычно это касается сырьевых сделок, которые короткие, быстрые и простые.
Почему так происходит? Страховые компании вынуждены соблюдать нормативы, что не позволяет им брать на себя сложные, долгосрочные риски. Это коммерчески невыгодно и ведет к серьезным финансовым потерям в случае возникновения ситуации, требующей урегулирования этого убытка. Если наш экспортер получил убыток от экспортной операции, мы его берем на себя, а потом через разнообразные инструменты межгосударственной политики можем годами его урегулировать. По сути, держать годами убыток на своем балансе. Ни одна коммерческая страховая компания позволить себе это просто не может. Да, "дочки" некоторых экспортных кредитных агентств присутствуют на нашем рынке. Сами эти агентства существуют многие десятки лет. Сейчас у них начался такой этап, когда они стали внедряться на рынки других стран, но это для них дополнительный бизнес. Имея компетенцию в страховании кредитов, они работают на местном рынке. Но это не имеет никакого отношения к поддержке экспорта из России.
— Получается, что поддержка экспорта из России — дело, по сути, политическое, а ЭКСАР в отличие от страховщиков работает с политическими рисками.
— Да, политические риски прописаны в нашей нормативной базе. Это неисполнение обязательств, связанное с влиянием властей на происходящие в стране покупателя процессы, например ухудшение условий контракта, отъем собственности, запрет на перевод средств за рубеж — то есть все, что связано с применением административного ресурса. В случае возникновения такого рода проблем у нашего экспортера возникает неплатеж со стороны его контрагента. И мы такой риск страхуем.
— Это дорогое удовольствие?
— Не очень. Это зависит от расчета тарифа. У нас для этого есть специальная методика. Вот три момента, которые мы учитываем. Первое — это риск на саму страну покупателя. Все страны четко классифицированы по восьми категориям — от 0 до 7. Россия, например, в третьей категории.
— А кто в последней?
— Например, Афганистан.
— В этой группе только горячие точки?
— Не только. Еще страны с неустойчивым финансовым положением, например Зимбабве, Мали, Аргентина, Буркина-Фасо. Рейтингует страны ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития.— "Ъ"), с которой Россия сейчас активно ведет переговоры о присоединении. ОЭСР делает это на основании анализа статистики возникновения убытка экспортеров в каждой стране. Статистику предоставляют экспортные агентства, которые работают на этих рынках достаточно много лет. То, к какой категории отнесена страна, сразу дает определенное понятие о тарификации страховых услуг.
— Насколько дороже стоит застраховать риски при работе со страной, относящейся, скажем, к седьмой категории, чем к третьей?
— Риск страны — это только одна составляющая расчета тарифа. Вторая — это информация по самому контрагенту. Это очень важно. Потому что страна, например, может относиться к седьмой категории, но контрагент российской компании — крупнейшая сырьевая корпорация. И все государство по большому счету держится на одной этой компании. Ясно, что она точно ответит по своим обязательствам. И третье — мы анализируем саму сделку. Если это рассрочка платежа, риски меньше. В результате тариф может варьироваться от десятых долей процента до нескольких процентов.
— В эту сумму входят в том числе политические риски?
— Мы, как правило, страхуем все вместе — и политические, и коммерческие. Сказать "вот эта страна, вот этот контрагент стоит столько-то" невозможно. Существует модель, в соответствии с которой мы оцениваем, что именно надо застраховать, какой вид риска, что за страна, что за контрагент, что за сделка. И потом выдаем определенную цифру.
— Известно, что одной из существенных статей дохода бюджета России является экспорт вооружений. Контракты "Рособоронэкспорта" планируете страховать?
— Формально нам это не запрещено. Но мы исходим из того, что это не приоритет. При прочих равных возможностях фокус у нас на гражданскую продукцию. У нас в проработке пока таких проектов нет, и обращений со стороны участников этого рынка не было. Возможно, в силу востребованности этой продукции большой поддержки ей и не требуется. Специфика этого рынка в том, что крупные сделки на нем всегда являются результатом большой политики.
— Но ведь не секрет, что поставки вооружений из России зачастую идут в горячие точки. Что, наши поставщики не хотят страховать политические риски?
— Я не специалист в этом вопросе. Но, насколько мне известно, там идет прямое кредитование, например, в виде связанных кредитов РФ. Когда нет риска неоплаты, если, например, уже все предоплачено, то и предмета для страхования нет. Но если говорить о мировой практике, то такие сделки, конечно же, могут страховаться. Но национальные экспортные агентства об этом особо не распространяются. Эта тема никогда не обсуждалась с нашими партнерами, а сами ее мы не поднимаем. Такого рода сделки обычно проходят непублично.
— Будете работать над смягчением ограничительных мер, которые применяются в отношении российских компаний, того же "Рособоронэкспорта"?
— Это не совсем наша тематика. Это больше торговые переговоры, административные вопросы, которые решаются с участием Минэкономразвития, МИДа, Минпромторга. Мы же, со своей стороны, можем обеспечить такой вид господдержки, который не должен вызвать вопросов у той стороны.
— Есть ли страны, экспортные поставки в которые ЭКСАР вообще не станет страховать?
— У нас нет запрещенных стран. Но в наших нормативных документах есть оговорка, что в случае, если по нашей методике выходит, что у какой-то сделки повышенный риск, но при этом она стратегически важна для нашей страны, то вопрос по ней выносится на рассмотрение правительства. И оно принимает отдельное решение по этой сделке. Варианты такого решения могут быть разные: либо мы получаем дополнительную финансовую поддержку со стороны правительства, либо пересматриваем объем поддержки сделки за счет других отраслей или регионов. Но такое решение должно быть одобрено на политическом уровне.
— Получается, что наиболее значимые решения ЭКСАР выносит на утверждение не ВЭБа, своей материнской компании, а правительства?
— То, что я упомянул про сделки с высоким риском, где требуется решение правительства, это происходит нечасто. Внешэкономбанк — единственный акционер агентства и осуществляет стратегическое управление его деятельностью. При этом ЭКСАР является специализированной компанией, институтом развития, созданным для исполнения одной из функций Банка развития — страхования экспортных кредитов и инвестиций, и поэтому у нас особое регулирование. Решения ВЭБа в отношении ЭКСАРа утверждаются наблюдательным советом банка (его возглавляет председатель правительства РФ.— "Ъ").
— Насколько велики совпадения с ВЭБом по клиентуре? Проходила информация, что вместе вы будете обеспечивать экспорт 11 лайнеров SSJ-100 на $2,5 млрд.
— Действительно, по программе продвижения на экспорт "Суперджета" мы с ВЭБом работаем плотно. И мы друг друга здесь дополняем. Это очень сложная тема, рынок пока не готов поддержать этот пилотный проект. Но при всем этом у нас с ВЭБом клиентура разная, и мы активно работаем с другими банками.
— Есть ли у вас список отраслей, имеющих преимущество (у ВЭБа их перечень указан в меморандуме)?
— Они во многом совпадают, при отборе мы в первую очередь ориентировались на приоритеты государственной политики. Когда мы прописывали приоритетные отрасли, мы выделяли те, у которых есть большой потенциал с точки зрения экспорта,— машиностроение, транспорт, энергетику. Но не забыли и развивающиеся — электронику, какие-то прорывные технологии.
— Как экспортер может стать вашим клиентом?
— У нас разработан неплохой сайт, там есть все продукты и их четкое описание. В принципе клиент может через сайт обратиться к нашим менеджерам. Еще мы ездим по регионам по разным отраслевым мероприятиям. Часть запросов поступает по старинке — на бумаге. Соотношение таких запросов и тех, что поступают через сайт или на электронную почту,— где-то 50 на 50.
— Отсев у вас жесткий?
— Конечно, если иностранный покупатель — банкрот или мы понимаем, что есть высокая вероятность дефолта, мы отказываем. Были случаи, когда мы отказывали в страховании какой-то сделки, мотивируя это тем, что на той стороне у российской компании не совсем надежный партнер. А через полгода покупатель либо пропадал, либо банкротился. Так мы и свои ресурсы сберегли, и избавили клиентов от ненадежных партнеров. И это, отмечу, совершенно бесплатно.
— Какие еще плюсы получает экспортер, становясь клиентом ЭКСАРа?
— Пожалуй, главное — облегчение доступа к финансированию. Каким хорошим ни был бы экспортер, у него с этим все равно бывают сложности. Способы финансирования могут быть разными: не только кредиты, но и аккредитивы, банковские гарантии. Все это мы страхуем. Но мы относительно небольшая компания и по численности штата, и по географическому охвату, а банки имеют сеть и клиентуру по всей стране. Так что активно работаем с банками, фактически создавая им новый вид деятельности. И они все охотнее работают с экспортерами. Не потому, что родина приказала, а потому, что это коммерчески привлекательно.
— Вы имеете в виду поправки, недавно внесенные ЦБ РФ в свои нормативные акты, целью которых является стимулирование банков финансировать экспорт?
— Совершенно верно. Мы плотно поработали с ЦБ, нашли полнейшее понимание и внесли поправки в два внутренних документа Банка России, которые уже действуют с 1 января. Первый — это положение N254-П, в соответствии с которым банки получили право принимать наш полис в обеспечение и не создавать резервов. Раньше для того, чтобы банк профинансировал экспорт в ту или иную страну, он должен был оценить риски и по нормативам Банка России создать до 100% резервов. Но резервы — это отложенные деньги, их надо "отбивать", что сразу сказывалось на стоимости кредита. Сейчас банк в принципе уже не смотрит на этот риск: он принимает в обеспечение наш полис и может предоставить под российскую поставку вполне конкурентоспособное финансирование. Пока еще рано говорить о конкуренции с западными банками, потому что стоимость российского ресурса дороже, но это вопрос макроэкономический. Наша общая задача — удешевление стоимости денег в стране.
Второй документ — инструкция ЦБ N139-И, в соответствии с которой идет расчет достаточности капитала. Этот параметр банки рассчитывают, исходя из качества своего портфеля с разными коэффициентами. Раньше этот коэффициент мог составлять до 100%. Смысл в том, что чем он меньше, тем лучше: тем меньше капитала аллокируется на ту или иную сделку, тем больше его остается для новых операций, не обязательно связанных с экспортом. Теперь при расчете достаточности капитала, если мы учитываем экспортные кредиты в рублях, это вторая категория качества, всего 20%, коэффициент 0,2. Таким образом, 20% от стоимости выданного кредита, по сути, идет в аллокацию капитала. Если кредит выдан в валюте, это третья категория качества. Это уже 50%, то есть коэффициент 0,5.
На очереди поправки к положению ЦБ N312-П. По нашему предложению обсуждается возможность использования банками полиса ЭКСАРа в качестве обеспечения, чтобы они могли рефинансироваться под него в ЦБ по льготным ставкам. Речь идет о расширении ломбардного списка ЦБ. У банков появляется возможность получить дополнительную ликвидность.
— Это правда, что вы пробили своим клиентам еще и льготы в сфере налогообложения и валютного контроля?
— Мы предложили изменения в Кодекс административных правонарушений и Валютный кодекс (там две связанные между собой статьи). По новой трактовке, если экспортер по какой-то причине не получает валютную выручку, он освобождается от уплаты штрафов, если у него есть наш полис. Ситуации бывают разные, которые возникают из-за неразвитости финансовой системы в отдельных странах, куда идет наш экспорт. Раньше штрафовали, если даже $1 не доходил. Внесен ряд изменений и в Налоговый кодекс, одно из них позволяет компаниям премию, которую они платят за нашу страховку, относить на себестоимость. И она теперь не облагается НДС. Готовится поправка, в соответствии с которой экспортер в случае наступления страхового случая не будет платить НДС при получении возмещения.
— Какой процент экспортеров сейчас пользуется господдержкой?
— Менее 1%. Мы исходим из того, что к концу 2015 года доля экспорта, застрахованного агентством, в общем объеме несырьевого экспорта из России должна увеличиться до 10%. У нас сейчас в проработке проектов на $5 млрд. Но запросы огромные. Лидер — СНГ. Это логично: были хозяйственные связи, идеологию друг друга лучше знают. Установленный лимит превышаем по некоторым странам в разы. Есть интерес к нашей продукции у стран с растущей экономикой в Азии (Вьетнам, Лаос, Индонезия) и Латинской Америке (Куба, Колумбия).
— Нерезидентов будете страховать?
— Мы категорическим образом отошли от понимания, что надо поддерживать только резидентов. Существует определенное количество банков, международных лизинговых компаний, которые готовы поддерживать те или иные поставки независимо от того, откуда и куда идет экспорт. Это торговое финансирование, они готовы предоставлять кредиты импортерам нашей продукции под поставки нашей продукции. Такого не было никогда. Теперь через наш механизм они готовы застраховать их риск, профинансировав поставку российской продукции.
— Примеры есть?
— Уже есть. Но раскрыть детали пока не могу.
— Хотя бы о каком сегменте рынка идет речь?
— Энергетика.
— А страна?
— Энергетика. (Смеется.)
— Какие именно страховые продукты продаете?
— Самый популярный финансовый продукт — кредит покупателю на поставку товаров из России. Как правило, это риск банка, и мы страхуем его от невозврата кредита. Другой востребованный продукт — кредит поставщика. Здесь банка нет, экспортер напрямую предоставляет продукцию за рубеж. Как часто бывает, за поставленный товар импортер расплачивается в течение какого-то времени. Это тот же кредитный риск, но кредит при этом товарный. Третий продукт — комплексное страхование портфеля постоянных иностранных покупателей. Это когда на экспорт идет однотипная продукция (например, партия автомобилей) в адрес нескольких постоянных контрагентов. Под такие поставки устанавливается лимит на год, в рамках которого поставщик отгружает продукцию, не думая о необходимости страхования каждой новой партии. Еще мы предлагаем страхование документарных операций. Это могут быть аккредитивы — достаточно распространенный инструмент в СНГ. Российский банк вынужден подтверждать аккредитив, выпущенный малоизвестным банком, беря, по сути, на себя этот риск. Раньше требовалось дополнительное подтверждение со стороны третьих банков, что удорожало процесс. Сейчас мы страхуем прохождение этого аккредитива. Схожая ситуация со страхованием банковских гарантий.
— А как насчет страхования российских инвестиций за рубежом? Если не ошибаюсь, именно по такой схеме вы организуете "Норникелю" поддержку проекта в Индонезии по строительству медеплавильных мощностей.
— По таким проектам мы тоже работаем. В первую очередь это оценка геополитических рисков. Очень часто это проекты, предполагающие инвестирование в стратегические отрасли, но не в России, и привязаны они к какой-то минерально-сырьевой базе. Как правило, речь идет о создании за рубежом совместных производств с поставками комплектующих из России. Такие проекты нередко реализуют далеко не самые крупные компании. Кстати, в проработке у нас еще продукт для малых и средних предприятий (МСП).
— И много таких среди ваших клиентов?
— Есть. И интерес к их продукции есть. В 90% случаев это полуфабрикаты — крепления для чего-то, багажники для "Жигулей" шестой модели. А еще, оказывается, в СНГ хорошо идут наши аквариумы — сейчас работаем с заявкой их производителя. Плотно работаем с Союзом экспортеров продовольственной продукции. А недавно получили заявку одной красноярской компании, которая делает уникальные БАДы из шишек, коры и хвои и поставляет их в Германию. В развитых странах продукция малого и среднего бизнеса составляет основу экспорта. В Италии, например, 70% компаний — это МСП, и они создают 30% всего экспорта страны. В России достаточно много МСП, но на них никто не смотрел с точки зрения экспортной составляющей. Нужен финансовый ресурс, чтобы поддержать такой бизнес. Смогу сказать, что агентство по-настоящему заработало, когда мы создадим типовой массовый продукт поддержки экспорта, чего в России не было никогда.