Это признание в интервью спецкорреспонденту "Коммерсанта" ЮЛИИ Ъ-ПАНФИЛОВОЙ сделал гендиректор страхового холдинга АЛЕКСЕЙ ГОЛОВКОВ. После того как "Росгосстраху" фактически было отказано в статусе правительственного агента, крупнейшая страховая компания страны стала искать выходы на другие сектора страхового рынка.
— Ваше намерение добиться для "Росгосстраха" исключительного права на обязательные виды страхования вызвало нервозность в страховом сообществе. Это потому, что вы, так сказать, покушаетесь на чужое, или есть другие причины?
— Безусловно, покушаюсь. Но суть не в этом. Вопрос не в обязательных, точнее, не только в обязательных видах страхования. В нас видят конкурента, как и в любой другой компании, которая начинает существенно усиливаться. Мы готовы предложить новые страховые продукты на рынке добровольного страхования. Вот тогда и посмотрим, у кого лучше, у кого эффективнее и к кому в итоге пойдут клиенты.
Что касается взаимоотношений в страховом сообществе, то я не думаю, что вопрос стоит только так: все против кого-то. Я веду сейчас много переговоров с разными компаниями о возможной совместной работе. Мы обсуждаем, какие еще есть интересные "куски" рынка.
— Все интересные "куски" давно разобраны. Речь идет о переделе рынка?
— Ничего подобного. Гораздо интереснее те сферы, в которые никто еще не входил. И их немало. Для "Росгосстраха", например, на селе интересно страхование урожая, животных, строений. Есть и рынок ядерной энергетики...
— В этой отрасли работает уже немало компаний — "Макс", Восточно-Европейское страховое агентство и другие.
— Много ядерных объектов еще не застрахованы. А если и застрахованы, то большая часть денег уходит на Запад через перестраховку. Нередко компания берется страховать эти огромные риски, оставляет копеечное собственное удержание, а остальное отдает, например, в Мюнхен — и счастлива. Вопрос-то в том, чтобы деньги в России оставались.
Есть еще страхование рисков в транспортной отрасли — междугородных перевозок пассажиров, грузов. У Минтранса пока еще толком ничего не получилось. У "Росгосстраха" для страхования транспортных контрактов огромное преимущество: мы могли бы сделать единый полис по всей стране и продавать его во всех наших региональных отделениях. Страхование инвестиций в России сейчас очень актуально, страхование от невыплат таможенных пошлин тоже...
Да мало ли еще страховых продуктов. Вот, например, есть "забавная" тема — страхование ответственности производителя спиртных напитков за их качество. Этот рынок уж точно никем не занят. А между прочим, в прошлом году от некачественных спиртных напитков погибли чуть ли не 20 тысяч человек.
— Все это интересно, но сначала вам, наверное, придется заниматься восстановлением компании. Теперь, когда Юрий Маслюков своим письмом в Госдуму фактически отказал вам в государственном обязательном страховании, один из возможных источников поступления финансов отпал. Что вы намерены делать — просить деньги из бюджета?
— Понятно, что самый простой способ — получить деньги из бюджета. Но это нереально, а по большому счету и не нужно. В "Росгосстрахе" огромный объем собираемых премий (в прошлом году, например, мы собрали около 2,8 млрд рублей). Причем это стабильный поток от населения, он не зависит даже от текущей рыночной конъюнктуры.
Теперь по поводу государственного страхования. Прежде всего оно вовсе не так привлекательно, как может показаться на первый взгляд. Ведь компания не получает никаких взносов, потому что не несет никакого риска. Собственно, это и не страхование, а некий распределительный механизм: возник страховой случай, собрали документы, передали, например, в Министерство обороны, выплатили деньги, потом министерство их возместило, да еще и не вовремя. Насколько мне известно, перед страховщиками есть долги. Самой компании достается небольшая доля на ведение дел. Можно, в конце концов, вообще без страховщика обойтись и платить деньги напрямую.
Другое дело, если речь пойдет о нормальном, классическом страховании. Тогда компании нужно будет отбирать по тендеру. Как, впрочем, и для негосударственного обязательного страхования (за счет средств клиентов.— Ъ). Все-таки конкуренция дает очень много. Если ее не будет, то и по качеству предлагаемых услуг, и по их стоимости отечественные страховщики не смогут конкурировать с западными, когда те сюда придут. Либо мы научимся работать, либо страховых компаний не будет.
— Значит, пока остается один реальный поток поступлений — взносы клиентов от добровольных видов страхования. Этого "Росгосстраху" достаточно, чтобы справиться с финансовыми проблемами?
— У "Росгосстраха" действительно немало проблем. Например, нет современных информационных технологий, и огромный объем рутинной работы делают тысячи людей. Эти технологии стоят очень дорого. Мы ведем сейчас переговоры с иностранными компаниями о предоставлении связанных кредитов под создание единой информационной системы.
— С какими именно компаниями ведутся переговоры?
— Пока не назову. Могу только сказать, что речь идет о крупных производителях информационных систем и соответствующего оборудования. Средства будут предоставлены на 40 месяцев под невысокую ставку. Более того, под отдельные элементы этой системы готовы предоставить кредиты и российские банки — с условием возможности контроля за движением денег по счетам в суточном режиме.
— А может быть, проще приватизировать компанию или отдать акции в залог?
— Сегодняшняя залоговая стоимость акций "Росгосстрах" гораздо ниже, нежели он того заслуживает. Сначала нужно получить кредиты, довести компанию до хорошего уровня. Вполне возможно, что через полтора года к моменту, когда можно будет говорить о приватизации, за компанией не будет никаких серьезных долгов перед кредиторами. А пока мы с собственником (Мингосимуществом.— Ъ) даже не обсуждали вопрос о возможности залога акций.
— Почему вы называете срок в полтора года? Имеется в виду, что "Росгосстрах" нельзя продавать до выборов?
— Страховщики очень охотно распускают слухи о том, что страховые компании с большой розничной сетью можно задействовать в выборных технологиях. И делают это как раз те, кто политически хотел бы влиять на результаты выборов. Расчет простой: придут кандидаты и станут о чем-то просить. У банка можно попросить только денег, а у страховщиков — помощи в организации предвыборной кампании. Я прекрасно знаю, что такое организация выборов, так вот я этого потенциала не ощущаю. Теоретически систему можно заставить работать на какого-то кандидата. Но практически заставить 63 тысячи сотрудников и агентов "Росгосстраха" "идти в ногу" в одном направлении — невозможно.
— А если платить премии?
— Премии возьмут. Но агитировать будут за кого угодно — пойди потом докажи. Это одна из проблем организации избирательной кампании "от двери к двери". Деньги-то можно заплатить, а вот о чем пойдет разговор за этой дверью, не проконтролируешь. Например, на работу агентом нанимают отставного военного для того, чтобы агитировать за Явлинского. А в действительности он может работать в пользу Макашова. Так что если запустить в избирательный процесс десятки тысяч наших сотрудников, то еще неизвестно, к какому результату это приведет. К тому же не забывайте, что большая часть наших агентов — это люди старшего поколения, и их политические предпочтения вполне сформировались. А значит, последствия неочевидны.