Валентина Матвиенко полагает, что верхнюю палату парламента могут покинуть сенаторы, имеющие банковские счета за рубежом. Член комиссии Совфеда по контролю за доходами Евгений Тарло и один из авторов законопроекта о запрете чиновникам иметь зарубежные активы, депутат Госдумы Валерий Трапезников обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
По словам спикера верхней палаты парламента, "некоторые члены Совфеда размышляют о возможном выходе, потому что у них есть счета и недвижимость за рубежом и акции, оформленные в офшорах в зарубежных компаниях. В этом нет ничего предосудительного, если человек все задекларировал". В случае принятия закона, вводящего запрет чиновникам иметь счета в иностранных банках, им придется сделать выбор между работой на госслужбе и бизнесом, считает Матвиенко.
— Что вы можете сказать по поводу членов Совета федерации, у которых есть какая-то недвижимость за границей: могут они продолжать работать в парламенте?
В.Т.: Во-первых, в законопроектах, которые мы рассмотрели в первом чтении, ничего не говорится о запрете на зарубежную недвижимость. А на той неделе рассмотрели президентский законопроект, и там об этом не говорится. Я не знаю, почему сенаторы паникуют. Но, с другой стороны, я сейчас нахожусь в регионе, был на предприятии, встречался с трудовым коллективом, около 200 человек меня слушали. Я задал им вопрос о заграничной собственности госслужащих. Все 200 человек проголосовали, что чиновники и денежных активов, и недвижимости не должны иметь. Это голос народа, это не наш голос.
— Господин Тарло, сенаторы паникуют? Правильную оценку дает господин Трапезников или нет?
Е.Т.: Абсолютно неправильную, абсолютная ерунда. Можно, конечно, выйти на улицу, собрать людей, сказать: "Вы за то, чтобы бросить всех на костер или в тюрьму?" И вам скажут: "Да, мы за это, и чтобы поделить их имущество".
В.Т.: Не надо утрировать.
Е.Т.: Это ерунда полная, никто не паникует. Но у нас есть и в Государственной думе во всех партиях, и в Совете Федерации люди, которые занимались бизнесом. Потом они этот бизнес передали в управление. Но у некоторых есть большое имущество, акции, бизнес за рубежом.
Если будет такой закон, конечно, они будут вынуждены оставить свои должности, потому что они законопослушные граждане – вот о чем идет речь. А паники никакой нет.
В.Т.: Ну и прекрасно. Я думаю, что в регионах найдутся новые сенаторы и от исполнительной, и от законодательной власти. Обновление, очищение рядов верхней палаты – ничего страшного.
Е.Т.: Что вы сказали? Очищение? Ну, не знаю, очищение это или нет. Я говорю о людях, которые имеют законные денежные средства, законную недвижимость за границей. Те, кто украл, пускай идут в тюрьму. Здесь разговора быть не может, они недостойны быть в Совете федерации, это другой совершенно вопрос.
Я говорю о том, что уйти будут вынуждены те, кто официально задекларировал собственность, имеет законное имущество. Это во многих случаях будет потеря для наших органов власти. И это ставит в неравное положение выходцев из бизнеса перед остальным населением нашей страны. Здесь существует определенная уступка каким-то силам, которые много говорят о социальной справедливости, но мало делают.
— Валерий Владимирович, с чем вы не согласны?
В.Т.: Уступка кому? Российскому народу? Я сам из трудового коллектива, отработал очень много лет на предприятии. Мы мыслим именно так, а вы мыслите по-другому, это и есть демократическое общество — у каждого есть своя точка зрения. И я уважаю вашу точку зрения, но уважайте и точку зрения простого народа, кто не был в бизнесе.
— Валерий Владимирович, я прошу прощения, мне очень непонятен ваш пафос сейчас, потому что господин Тарло только что сказал, что нет никакого очищения, потому что не идет разговор о чем-то преступно нажитом.
В.Т.: Хорошо, закон еще не принят в первом чтении, но президентский-то закон не говорит о запрете на имущество, он говорит о запрете на счета и активы. Это просто наш законопроект с Лысаковым, который предлагал более жесткую меру, но президент рассудил по-иному, так что ничего страшного нет. Мы внесем поправки, посмотрим, как проголосует Дума. Если за президентский законопроект, значит, нормально. За наш законопроект — для этого и есть демократия. В конце концов, верхняя палата получит наш законопроект после третьего чтения и разберется. Может вернуть на доработку.
— Как вы думаете, почему Валентина Ивановна Матвиенко сегодня решила поднять эту тему?
Е.Т.: Я, честно говоря, не слышал, что говорила Валентина Ивановна. Я просто хочу сказать: во всем мире существует практика, когда люди, добившиеся успеха, могут официально отдать в управление свой бизнес и заниматься политикой. Пример вам — Блумберг, много сроков уже мэр Нью-Йорка, Берлускони — сейчас опять побеждает на выборах, и он был не самый плохой премьер-министр Италии. Чем плохо? Можно привести десятки, сотни примеров по всему миру. Почему мы должны ограничивать наших достойных людей?
Я говорю о достойных людях, которые честно заработали свои деньги, зачем ограничивать их в правах заниматься политикой? Я думаю, что здесь недостаточно логики, здесь все-таки будет происходить ограничение прав, и не в пользу тех, кто имеет способности к достижению высоких результатов.
— Валерий Владимирович, а вы согласны с тем, что здесь определенное нарушение прав тех людей, которые работали успешно, а теперь заседают в Совете Федерации?
В.Т.: С одной стороны я, конечно, могу поддержать логику коллеги по верхней палате, но с другой стороны, Государственная дума избрана, то есть мы выполняем заказ избирателей, нужно тоже это учитывать. Если на встречах возникает такой вопрос, мы, естественно, должны внести такой законопроект. Совет федерации несколько отличается от нижней палаты — их назначают. А нас — избирают. Вот разница между верхней и нижней палатой. То есть я выполняю волю избирателя. А говорить, что на улице завтра расстрелять, как мой коллега сказал, это не очень красиво по отношению к трудовому народу России.
— Евгений Георгиевич, поставьте точку.
Е.Т.: Понимаете, мой коллега не очень уважительно относится к тем людям, которые работают не у станка, а головой. Это тоже труд. Я удивлен, что он не понимает. Вот сейчас он не работает у станка, а работает в Думе, его теперь что — не считать трудовым народом? Или он считает, что он лучше представляет? Путь он меня не пугает, я готов выйти на выборы вместе с ним и посмотрим, кто выиграет.