"Когда человек уникален, я слышу и вижу это моментально"

Автор либретто мюзикла "Notre-Dame de Paris" Люк Пламондон ответил на вопросы Бориса Барабанова.

— В "Notre-Dame de Paris" вам с Риккардо Коччанте удалось соединить масштаб оперы с доходчивостью поп-песни. Так было задумано с самого начала?

— Однажды Риккардо сыграл мне несколько музыкальных фрагментов, у которых не было конкретной судьбы, потому что они не были ни оперой, ни поп-песнями, это были просто красивые мелодии. Кассета лежала у меня в столе с конца 1980-х, и вот я вспомнил о ней, когда зашла речь о постановке "Notre-Dame de Paris". Одна из вещей называлась "Time", позже она стала песней "Belle". В общем, мы с Риккардо решили работать вместе. Я, кстати, должен сказать, что до сих пор мечтаю сделать версию этого мюзикла с настоящими оперными певцами. Несколько лет назад мы осуществили такой эксперимент в Монреале, и это звучало по-настоящему интересно, но Риккардо не хочет развивать "Notre-Dame de Paris" как чисто оперный спектакль. Ему нравится, что это нечто между оперой и поп-музыкой.

— Пожалуй, из звездного состава мюзикла наша публика особенно любит Гару, первого исполнителя роли Квазимодо. Ходит легенда, что вы нашли этого певца в клубе и предложили сыграть главную роль в "Notre-Dame de Paris". У вас какое-то особое чутье на таланты?

— Думаю, примерно дюжину артистов я открыл похожим образом. Гару и Патрика Фьори действительно никто не знал до того момента, как мы пригласили их в "Notre-Dame de Paris". Элен Сегара была известна чуть больше, у нее был совместный сингл с Андреа Бочелли. Гару было 22 года, он играл в ритм-энд-блюзовой кавер-группе. Я случайно услышал, как он поет одну из моих вещей из "Стармании", увидел, как этот рослый юноша заводит публику. Дело было в деревне, рядом с моим загородным домом. Я просто зашел в бар по соседству и увидел будущего Квазимодо! Имея за плечами сорок лет карьеры, я могу сказать: да, чутье на звезд у меня есть. Когда человек уникален, я слышу и вижу это моментально. И я думаю, что "American Idol" или "Star Academy" — все же не те места, где нужно их искать. Эти проекты создают иллюзию того, что научиться быть хорошим певцом можно за три месяца. Но настоящие звезды появляются крайне редко.

— Вы можете объяснить, почему именно Квебек дает миру такое количество прекрасных музыкантов и художников, от Леонарда Коэна до Селин Дион, Гару и прочих?

— Не забудьте Arcade Fire! (Смеется.) Я думаю, что в основе особого духа Квебека — французский язык и идея выживания во враждебном окружении. На протяжении двух веков до британской колонизации Квебек был французским. Мы сохранили язык, 7 млн человек в Квебеке говорят, пишут и поют по-французски. Современная культура Квебека — это вещи, появившиеся во второй половине XX века. Пожалуй, французы начали узнавать современный Квебек в 1950-е, через песни Феликса Леклерка. Помимо замечательных музыкантов и сонграйтеров, у нас есть очень талантливые писатели, кинорежиссеры, например Дени Аркан.