"Мама" — режиссерский дебют Андреса Мускьетти и продюсерский проект Гильермо дель Торо, который в этом качестве выпекает устрашающие фильмы примерно одинакового плана уже почти с таким же автоматизмом, с каким Люк Бессон — сказки про минипутов и боевики про таксистов. "Маме" тоже присущи все признаки стандартного жанрового продукта, сошедшего с конвейера. Это лишенный всяких претензий на оригинальность, хотя и гладко сработанный триллер с привидениями и маленькими девочками-сиротами, которые поначалу сами выглядят едва ли не страшней, чем компьютерный призрак их невинно убиенной мужем-психопатом (Николай Костер-Вальдау) матери. Она сама, будучи ограниченно дееспособным призраком, может заботиться о них лишь отчасти, но ужасно ревнует к другим, живым и здоровым потенциальным кандидаткам на ее место. Одной такой приемной матерью, в сущности, помимо своей воли, становится героиня Джессики Честейн, когда ее муж, брат психопата (тот же самый Николай Костер-Вальдау, но с бородкой), решает взять на воспитание своих племянниц — после того, как они провели пять лет в полном одиночестве в лесной хижине и основательно одичали. По идее, "Мама" — это фильм о страхе, даже ужасе материнства — когда мы первый раз знакомимся с героиней Джессики Честейн, которая играет в рок-группе и любит пиво, она сидит на унитазе, с трепетом ожидая результатов теста на беременность, и, увидев отрицательный, горячо благодарит Бога, а при знакомстве с племянницами мужа сразу предупреждает, что ее не надо ни в коем случае называть мамой. Однако материнство, которого она так опасается, все-таки настигает ее в некой причудливой форме — в виде прячущегося в шкафу женоподобного чудовища с длинными костлявыми руками, давно не стриженными когтями и нечищеными зубами, которое поначалу еще может напугать впечатлительного зрителя внезапностью своего выпрыгивания, но все-таки некстати проявившиеся две маленькие полоски теста на беременность способны нагнать куда более реалистичного страху.
В прокате с 7 марта