Быть Мэрилин Монро
Игорь Гулин о Филиппе Паррено в «Гараже»
Алжирец, живущий в Париже, Филипп Паррено — видеоартист, перформансист, скульптор, хотя все эти определения не объясняют того, что он на самом деле делает. Паррено — один из представителей art relationnel, "искусства взаимоотношений". Этот термин в середине 90-х изобрел куратор и критик Никола Буррио в попытке описать то, чем начала заниматься большая группа художников, в первую очередь — французских. Для них были не слишком важны конкретные медиа, темы, объекты. Целью было заставить зрителя по-новому стать соучастником искусства, разрушить созерцательную грань между посетителем выставки и ее экспонатами, установить новые отношения, обстоятельства искусства.
Фото: Courtesy Pilar Corrias Gallery
Фото: Courtesy Pilar Corrias Gallery
Фото: Courtesy Pilar Corrias Gallery
Фото: Courtesy Pilar Corrias Gallery
Известен Паррено в первую очередь как режиссер. Самая заметная его работа — снятый вместе с Дугласом Гордоном "Зидан: Портрет XXI века". По сути это — запись одного из матчей испанской лиги 2005 года, но минимально похожая на обычный спортивный репортаж. В течение полутора часов 17 камер снимали с разных сторон один единственный объект — футболиста Зинедина Зидана: как он бежит, кричит что-то, просто стоит, дышит. Вместо ожидаемой истории о победительной технике, славе получался крайне интимный портрет, парадоксальным образом снятый при огромном скоплении народа.
Впрочем, полнометражный "Зидан" в карьере Паррено — исключение. В основном его фильмы появляются как элементы выставок, только, в отличие от большинства видеоартистов, Паррено не просто проецирует свои видеоработы на экран. Он пытается вернуть кинопоказ к его корням — когда демонстрация фильма была чем-то сродни спиритическому сеансу, и то, что было запечатлено на пленке, было не более важно, чем сопровождающие эффекты — дым, музыка, занавес. Каждая выставка Паррено — тончайшим образом выверенные обстоятельства иллюзии. Зрителю не остается выбора — считать себя наблюдателем или участником. Он включается в показ уже в силу самой необходимости постоянно переключать внимание.
Московской выставки все это касается в полной мере. В центре ее — прошлогодний фильм Паррено "Мэрилин". Но его показ проходит довольно эксцентричным образом — зал поделен на две половины расположенным посредине экраном. Зрители могут выбирать, с какой стороны смотреть, и там и там оказываясь посреди зимней инсталляции с искусственными сугробами. После окончания проекции она, ко всему прочему, наполняется звуками Нью-Йорка — прямой трансляцией из окон номера отеля Astoria, в котором в 1950-х жила Мэрилин Монро.
В этом номере, точнее в его студийной реконструкции, и разворачивается действие фильма. Собственно, ничего особенного там не происходит: камера долго бродит по ностальгическим диванам, люстрам, столикам, картинкам и цветам. Ручка Мэрилин выводит на бланках отеля отрывки писем, дневников, какие-то смешные каракули. Иногда включается ее голос, описывая то, что Мэрилин видит. Сама героиня ни разу не появляется в кадре. Дело в том, что Мэрилин Монро здесь играют машины. Письма пишет специальный робот, запрограммированный на воспроизведение почерка актрисы. Камера двигается по номеру, мелодически повторяя алгоритм этого пишущего устройства. Координируясь с ее движениями, речь воспроизводит специальная компьютерная программа. Рука, глаз, голос вместе создают иллюзию, механический призрак исчезнувшего человека.
Этот фильм — антипод "Зидана". Там речь шла о гипертрофированном телесном присутствии знаменитости, здесь — о ее отсутствии, но отсутствии столь же интимном. В каком-то смысле "Мэрилин" — тихий меланхолический киберпанк (не случайно Паррено — поклонник Филипа Дика). Этот опыт печальной робототехники еще раз напоминает о понимании Паррено кинопоказа как спиритического сеанса. Здесь зритель будто бы вселяется в тело покойной актрисы, смотрит ее глазами, чтобы затем обнаружить себя всего лишь сотрудником мемориальной машины.
ЦСК "Гараж", со 2 марта по 4 апреля