В Бельгии могут разрешить детскую эвтаназию. Парламент страны рассматривает поправку к закону, которая дает несовершеннолетним гражданам право на добровольный уход из жизни. Сенаторы считают, что этим могли бы воспользоваться дети с неизлечимыми заболеваниями, чьи страдания нельзя облегчить. Писатель Александр Никонов и депутат заксобрания Санкт-Петербурга Виталий Милонов обсудили тему с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
— Александр Петрович, насколько мне известно, вы в свое время выступали за эвтаназию новорожденных с генетическими заболеваниями. Так ли это?
А.Н.: Даже шире, я выступал за эвтаназию людей всех возрастов. Потому что обозначенное в Конституции право на жизнь имеет своей обратной стороной право на смерть. И конституционное право должно быть правом всех возрастов, потому что все могут испытывать нечеловеческие страдания в связи с болезнью в терминальной стадии, и, соответственно, иметь право на эвтаназию.
— А как быть с возрастом таких пациентов? Насколько ребенок может сам принимать такое решение?
А.Н.: Это зависит от возраста. Я вам расскажу одну историю, которая лет 15-20 назад произошла в школе, где работает учителем моя жена. Там один мальчик умирал от рака. И когда не действовали уже никакие обезболивающие, он кричал: "Мама, помоги мне умереть". Ему было лет 10-13. Этот кошмар продолжался около двух месяцев. Он умер седым с черными искусанными губами. И я спрашиваю вас и радиослушателей, он что, не имел право на легкую смерть? Имел, конечно же, так же, как имеют ее дети, которые рождаются уже с ужасающими уродствами, как, например, расщепление позвоночника. Они живут не долго, живут дни или месяцы. И в Голландии, например, их усыпляют сразу же. А какой смысл держать такого ребенка на постоянных обезболивающих, на постоянном седативном? Он протянет 1200 уколов, так лучше сделать сразу один.
— Спасибо за пояснение. Виталий Валентинович, ваша точка зрения?
В.М.: Убивать людей, насколько я помню, мягко говоря, преступно. И любое рассуждение, оправдание убийства античеловечно. Подобного рода рассуждения мне напоминают мысли теоретиков Третьего рейха, которые считали, что у них есть право убивать людей, исходя из каких-то целей. Не христианское, секулярное понимание мира, конечно, имеет свою очень ограниченную, легко рассыпающуюся логику. Действительно, ребенок заболел, и вместо того, чтобы окружить его заботой и любовью, облегчить его страдания, подготовить его к переходу в вечную жизнь, можно, конечно, оказать ему медвежью услугу. Сам спаситель говорит: "Бойтесь тех, кто спасает тело, но губит душу". Так вот то, что предлагается сейчас: страдающему ребенку не помочь перетерпеть эти страдания перед приходом вечности, а облегчить его страдания сейчас на какую-то секунду, но обеспечить ему вечные страдания уже в вечной жизни.
— Александр Петрович, у вас есть какой-то ответ?
А.Н.: Разумеется. Поскольку мы живем в светском государстве, то мы должны руководствоваться светскими, а не сказочными, мифологическими критериями в оценке жизни и смерти. Мой оппонент сказал, что всякое убийство – это плохо. Нет, не всякое убийство – это плохо. Бывают убийства такие, как наши солдаты совершали с 1941 по 1945 год. Они только тем и занимались, что убивали других людей. И разве это плохо? Благодаря им и благодаря их стараниям страна жива. Есть убийства, когда вы спасаете своего ребенка от насильника, или свою жизнь, или жизнь третьего лица. Не всякое убийство – это плохо. Есть убийства во благо, есть убийства наоборот, скажем так. Поэтому каждый человек должен решать за себя сам и за своих близких. Если человек взрослый, допустим, или мучающийся ребенок не хочет больше жить, то это только его право. И никакой поп, никакой профсоюз, никакой партиец, никакая общественная организация не может решать за человека и его ближайших родственников — жить ему или умереть.
— Я благодарю вас, Александр Петрович. Виталий Валентинович, ваша реплика ответная.
— К сожалению, тут мы, видимо, сталкиваемся с недостатком образования у моего уважаемого оппонента. Безусловно, никто не вправе принимать решение за человека. Поэтому, если мой уважаемый оппонент хочет умереть, он это может сделать, ему никто не помешает. Но есть такое понятие как ограниченная дееспособность. Она ограничена в связи с тем, что дети не обладают правом выбирать, они не могут заключать имущественные сделки. Почему? Потому что они еще дети, их поступки неосознанны. Взрослый человек имеет право на то, чтобы отказаться от вечной жизни, не от сказки, которую, так сказать, мой оппонент употребил, а на самом деле от жизни вечной, и совершить самоубийство. Но кто будет убивать этого ребенка? Мой оппонент готов убивать детей? Это характеризует его, в общем-то, с определенной стороны.