Правила игры

формулирует Дмитрий Бутрин, редактор отдела экономполитики

Попытки российского правительства и крупных российских компаний развивать экспортные рынки за пределами традиционных импортеров в ЕС и в арабском мире всегда приводят к выбору — с кем лучше сотрудничать, с emerging markets или со странами третьего мира? По идее, это одно и то же — но, например, в ходе латиноамериканского визита Дмитрия Медведева 21-23 февраля ожидались серьезные результаты переговоров по Бразилии, стране близкой по многим параметрам к России (см. стр. 6), а от переговоров с Кубой (см. стр. 1) почти никто ничего не ждал. Действительно, в случае с ОАЭ и Катаром, с той же Бразилией, с ЮАР разговор можно вести на одном языке, тогда как с Венесуэлой, Кубой, Вьетнамом, Ираном формально все сложнее. От советской бюрократической культуры немного осталось в самой России, вроде бы проще на языке, которому всех, от Минпрома до "Газпрома", 20 лет обучают по всему миру американские по происхождению консультанты, обсуждать совместные проекты с Petrobras, чем продавать самолеты Кубинской авиационной корпорации. Тем не менее, несмотря на всю "западность" корпоративной культуры в России, отчетливо "незападные" контракты и соглашения удаются лучше, чем операции на реальных emerging markets "несоветской" культуры.

Проблема, полагаю, не столько во внешности, сколько в содержании. Например, в Бразилии за несколько лет, прошедших с момента последнего серьезного визита премьер-министра России в 2006 году, поменялось довольно многое. В России довольно мало знакомы с биографией нового президента Бразилии Дилмы Руссефф, в последние годы несколько раз бывавшей в Москве,— да, она профессиональный экономист, но биография ее начиналась с участия в леворадикальных группах, среди которых был, например, "Вооруженный революционный авангард" (VAR-Palmares, много более радикальная организация, чем "Левый фронт" Сергея Удальцова), а администрацию президента Бразилии возглавила лишь в 2005 году. Вице-президент Бразилии Мишел Темер — из семьи эмигрантов-ливанцев, глава полуоппозиционной правоцентристской партии. Руководство бразильских компаний, в сравнении с западными меняющееся реже, с 2006 года поменялось более чем на 50%, в министерствах практически все люди — новые. Им неважно, кто и в каком году возглавил "Роснефть" или "Газпром", для них это не люди, а компании.

С российской стороны тоже, конечно, есть изменения. Тем не менее, как бы ни менялись внешности, с Кубой все явно проще — там люди, а тем более на среднем уровне, меняются примерно с такой же скоростью, как и в России. И все это было бы не так важно, если бы не одно обстоятельство: emerging markets в мире с каждым годом становится все больше, а число классических стран третьего мира, в которых Россию понимают как бывший СССР, уменьшается с естественным ходом времени.