Выставка проект
Тавтологическая выставка посвящена советской живописи индустриально-колхозного жанра. Живопись из собрания РОСИЗО и частных коллекций соседствует с фотографией, в том числе и из журнала "Огонек". Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
У экспозиции в возглавляемой Мариной Лошак копии павильона СССР на Всемирной выставке в Париже есть две аудитории. Первая никогда не слышала о соцреализме, его задачах и прагматике, имеет смутное представление о советском времени, забыла, что такое "ударник", и никогда не слышала словосочетание "лауреат Сталинской премии". Вторая часть зрителей исправно ходила на выставки от первой "Москвы--Берлина" до проекта Екатерины Деготь "Борьба за знамя" и следит за тем, как со стены на стену мигрируют образчики советской живописи в Третьяковской галерее. Зрителям, относящим себя к первой группе, "Рабочие и колхозницы" покажут много нового, но ничего про эпоху не объяснят. Второй тип поклонника искусств, к которому в силу профессиональной насмотренности относит себя корреспондент "Ъ", найдет здесь несколько знакомых вещей, с десяток невиданных, а заодно удивится тому, что организаторам решительно нечего сказать о том искусстве, которое они выставляют. Казалось бы, проект далеко не первый в списке выставок про советское искусство. В том же "Рабочем" недавно показывали "Венеру советскую". Пора уже идти глубже, объяснять больше, заниматься не просто учетом и комплектацией виртуального каталога живописи СССР, но производством новых идей. Увы, перед нами — поверхностный, некритичный взгляд на советскую фабрику грез. Таких выставок было много, и у кураторов всегда один ответ на вопрос "зачем?": вот, мол, показываем неизвестные работы, а заодно вспоминаем целую эпоху. Но вспоминать — это одно, а понимать — другое.
"Рабочие и колхозницы" сделаны так, как будто с тех времен прошло не двадцать с лишним лет, а четыре века. Каждая работа выставлена с уважением, даже придыханием, словно обломок Атлантиды, о функции и смысле которого мы имеем смутное представление. Доходит до смешного. "Рука рабочего" (1930-е) от классика советской скульптуры Сергея Кольцова выставлена вместе с ящиком, в котором хранится, как будто это не мраморный этюд сомнительного качества, а ценнейшая реликвия как минимум из мастерской Донателло. Из архивов журнала "Огонек" достали варианты портретов ударников, доярок, механизаторов и прочей рабоче-крестьянской знати, чтобы показать, как советский фотограф работал над образом героя. В теории именно к этой части выставки испытываешь наибольший интерес. Работу современных фоторедакторов мы видим каждый день на обложках журналов, билбордах и прочей печатной продукции. Если сегодня главное, чтобы лицо с обложки продавало содержимое, то в эпоху индустриализации дизайнеры "Огонька" были озабочены "проходимостью" у цензуры — не дай бог в кадр войдет намек на ущербность рабочего класса и страны в целом. На выставке один и тот же персонаж (или группа персонажей) показан в двух вариантах. Но нигде не написано, какой же снимок таки ушел в печать! Упущен шанс занять зрителя поиском десяти отличий, а заодно понять что-нибудь про идеологию и стиль в профессии "огоньковца" 1930-1950-х годов.
Производственный жанр занимал видное место в спорах о том, как изображать Страну Советов. Он изначально был политически ангажированным. Авангардисты считали, что веку индустрии соразмерна фигура художника-инженера, не только управляющего машиной, но и берущего у нее уроки. В сталинскую эпоху победила иная точка зрения, согласно которой рабочему классу требуется полный аналог старого искусства, только на новые темы. Этот поворот решил вопрос трудоустройства тысяч художников, не готовых отказываться от академического ремесла и наблюдений за натурой. Правда, их энергия была направлена в узкое русло исторической живописи на общественно полезные темы. Труд превратился в театр со своими законами и четкими указаниями цензоров и идеологов по мизансценам и персонажам. "Рабочие и колхозницы" могла бы стать выставкой о том, какие конструкции лежат в основе советского искусства, на какие кнопки должен был нажимать художник и кому это было выгодно. Ведь одна из задач искусства — трансформировать истинное, далекое от идеала, положение дел, фильтровать реальность, и в этом деле советский художник вместе со своим постоянным соавтором — цензором — достигал выдающихся успехов. Но на "Рабочих и колхозницах" зритель не увидит ни того, как сделаны образы, ни того, что они скрывают.